Я взглянул на Вику. Как в тот раз, на плотине, время застыло, и все перестало существовать. Только стук сердца в ушах и в горле.
Вика стояла молча, переводя зеленоватый взгляд с Макса на меня и снова на Макса.
– Ну что, пойдешь прыгать? – произнесла она.
Ее глаза пролились в меня. Я не мог вздохнуть. Ее губы раздвигались и округлялись, выговаривая слова.
– Че-то по ходу у кого-то очко играет, – хохоток Макса.
– Конечно, пойду, – мой голос прозвучал словно издалека.
– Давай тогда ты первый… – сказал Макс, – а мы поглядим.
– Почему я первый-то?
Парни смотрели ровнехонько на меня, и что-то изнутри шепнуло: «Была не была».
Я перевел взгляд на Вику.
Удержит? Отговорит? Я дал себе последний шанс понадеяться, хотя надежды, разумеется, не было никакой.
Свет из-под ресниц притушен, она наблюдала с простодушным кошачьим любопытством.
«Она что, не догоняет, как это опасно?»
И тут мне стало совершенно ясно: «Все она прекрасно понимает. Просто ей интересно. Смогу или нет. Им всем интересно…»
Краем глаза я заметил, как тот, что курил, сел на велик, но продолжал пялиться.
* * *
Потом было уже все равно. Ноги сами оттолкнулись от парапета, выбросив меня далеко вперед. Внутри все восторженно взвинтилось, и, на секунду взмыв над бурлящим чревом плотины, я стремительно рухнул в воду.
Врезался в колючий поток с размаху, неудобно, больно ударившись боком. Но холодная свежесть развеселила меня, наддала волной, и я азартно заработал руками, загребая влево, чтобы миновать центральную часть ревущей пенящейся пасти.
«Парни смотрят. Вика смотрит. Интересно, она видит, как это страшно?»
Я был готов прыгать снова и снова, взлетать над водой сколько угодно оттого, что в глазах у меня стояла Вика Гирс. Это были река и солнце, брошенные к ее ногам…
Потом я понял: что-то не так.
Ничего из того, что я делал, не помогало продвинуться к берегу. Ни слаженные движения брассом, ни отчаянный рывок кролем перед финишем, как учил тренер в бассейне ЦСКА. Я напрягал руки так, что, казалось, сухожилия вот-вот лопнут и вырвутся сквозь подушечки пальцев. Ноги налились тяжестью, и сколько бы я ни бился, желтый поток с металлическим привкусом продолжал затягивать, скручивать меня винтом. Кисловато-свинцовая вода во рту, в горле, в носу. Но мысль приходила только одна: «Лучше сдохнуть, чем позвать на помощь, когда они смотрят»