Арья вскинула голову, замечая меня, в этот момент ее глаза будто заблестели. Впервые в моей жизни я почувствовал себя неуверенно. До этого момента мне было плевать на свой большой нос и уши, как у слона Дамбо из мультика, и раньше меня совсем не волновало, что я был слишком худым для своего роста.
Родители Арьи стояли позади нее, наблюдая, как она играла композицию. Ее отец держал ее за плечо, будто она могла в любой момент вспорхнуть. Я знал, что она не могла говорить со мной, поэтому игнорировал ее, размазывая по полу жвачку, на которую я наступил на улице. Мы с мамой стояли так, будто были оставленными пакетами с едой из магазина. Мама нервно мяла свой фартук, ожидая, когда Арья закончит играть.
Когда Арья все же прекратила исполнять композицию, мама сделала шаг вперед. Ее улыбка выглядела максимально неестественно, из-за чего мне хотелось стереть ее одной из маминых тряпок для уборки.
– Мистер Рот, миссис Рот, это мой сын Николай, – проговорила мама.
Беатрис и Конрад Рот подошли ко мне одновременно, как это обычно делали близнецы в фильмах ужасов. Глаза Конрада казались мертвыми, маленькие и блестящие, словно у акулы, у него были коротко подстриженные серебристые волосы и костюм, от которого буквально пахло деньгами. Беатрис же была образцовой женой, будто какой-то приз. Ее золотистые волосы были слегка растрепаны, а косметики на лице было столько, что казалось, можно слепить трехъярусный свадебный торт, и этот отсутствующий взгляд женщины, которая была загнана в угол. Я видел похожие взгляды жен преступников в Хантс Пойнт. Они точно знали, какая цена была у денег.
– Как мило с твоей стороны, – кратко сказала Беатрис, но, когда я протянул руку для рукопожатия, она лишь похлопала меня по запястью и продолжила: – У вас прелестный мальчик, Руслана. Высокий и с голубыми глазами. Никогда бы не подумала, – добавила она.
– Помните, что мы обсуждали, Руслана. Он должен держаться подальше от Ари. – Конрад быстро взглянул на меня, после чего посмотрел на мою маму. Он выглядел так, будто готов был взорваться от гнева, будто мое существование было неким неудобством.
Я почувствовал, как ком с размером с Нью-Джерси встал у меня посреди горла. Они говорили так, будто меня здесь вообще не было.
– Конечно, – ответила мама, послушно кивнув, и я возненавидел ее в этот момент. Возможно, даже больше, чем я ненавидел Конрада. – Николай все время будет под моим присмотром, – добавила она.