Это подтолкнуло Ивана на мысль, что и человеческий организм должен возвращаться в то же состояние. И он стал за собой наблюдать. Делал фото перед отправкой и после возвращения. Сравнивал. Но и без фото всё было понятно.
Раны, ссадины и другие повреждения исчезали. Даже глубокие, типа пореза на ладони, которую он резал уже не один раз, чтобы доказать свою человечность, моментально затягивались. Без рубцов.
Он прожил в прошлом почти пять лет. Зима только начиналась, медведи ещё только устраивали себе берлоги.
– Снег выпал, – продолжил Гостомысл. – Люди выследили три берложьих лёжки. Да и так, по следу можно.
– Что снег выпал, сам вижу… Готовь людей и собак.
– Всё готово, Яролик. Кони пьяны, хлопцы запряжены, как ты говоришь.
– Молодца, – Иван радостно хлопнул хилого Гостомысла по плечу, но тот успел увернуться, и рука Ивана, с шумом рассекая воздух, пролетела мимо.
– Тебе Негра оседлали, – продолжал, будто не заметив пролетевшую мимо него руку, Гостомысл. – Серый хворый ещё.
Иван засмеялся и, скоро умывшись, начал одеваться. Завтракать в этом мире он перестал. Никто не завтракал, а он, что, лучше всех? Еду ещё заработать надо. Да и на охоту, как и на войну, надо идти с пустым желудком, считал Иван, и не понимал присказки Суворова про: «… ужин отдай врагу». А чем начавшийся день обернётся: войной ли, миром ли, кто знает. Он утром не завтракал, обедал не плотно, а вот ужинал хорошо. И считал, что так – правильно. Главное – поесть до девяти и лечь спать в десять вечера. Так делали здесь все.
* * *
Первого «буряка» взяли в берлоге, придя по его свежим следам.
– Спускай собак! – Бросил Иван. – И отходите.
Псы метались вокруг ямы, засыпанной валежником, лаяли, но медведь не выходил. Отверстие, ведущее в логово было огромным, как и сама берлога. Валежник над ямой, глубиной метра четыре, высился ещё метра на два. Какой великан валил тридцатисантиметровые в обхвате стволы и таскал их в яму, охотникам предстояло увидеть и встретить.
– Давай, Волк. Работай! – Скомандовал он своему псу.
Собак радостно, и бодро побежала к берлог, но со стороны входа лезть не стал, а нашёл какую-то щель в валежнике с тыла, разгрёб лапами мох и проникла до медвежьей спины.
Послышался рёв, и буряк, с повисшем на его хвосте Волке, вылетел из берлоги, и поднялся. Грохнул выстрел, другой. Громадная туша завалилась вперёд.