—Папа, а мы играем, – Яна хотела прервать это молчание.
—Я вижу. В кого?
—В путаны, сидим в ресторане, – хотелось, чтобы он свалил в комнату к телеку и прекратил так недобро пялиться. Пьяный что ли? Хотя пьяный он не такой.
–Ну-ка, быстро, сняли все, рожи с мылом помыли и по домам! – вдруг заорал папа. Папа, который всегда молчал или спокойно говорил. Орать – мамина прерогатива.
Девчонок как ветром сдуло. Яна, глотая слезы, поспешно мыла стаканы, папа курил на балконе. За окном медленно темнело. В квартире висело молчание. Яна сидела в уголке у стены. Папа – в комнате.Пришла мама, устало скинула ботинки. Она единственная в семье еще имела работу. Волокла на себе эту ношу, принося домой продукты, которыми выдавали зарплату.
Каждый раз состав продуктового набора менялся: то макароны, которые при варке превращались в серый клейкий комок. То сахар, муку, растительное масло. В какой-то месяц принесла майонез и шоколадки. Сидела плакала, а Яна не могла понять, почему? Ведь майонез с хлебом – это пища богов, особенно если на дворе осень, в кладовке в коробке полно дачных помидорок. А стопки из плиток шоколада в шкафу – просто сладкий сон. Правда, сон этот быстро закончился: мама сменяла шоколад на какую–то хрень типа гречки и тушенки.
–Че случилось? Двойку получила, на физру опять не пошла? – спросила мама, моментально уловив домашний напряг.
Яна помотала головой.
–Что тогда?
–Не знаю, – прошептала Яна, – папа накричал. Девочек выгнал, а мы просто играли. Слезы капали в подол ситцевого халата.
–А че не говоришь матери, в кого играли?! – взревел папа из комнаты. Пулей залетел на порог кухни. Лицо перекошено, кулаки сжал. Яна вжалась в угол кухни. – Она у нас в бляди собралась, сидят мандавошки малолетние и представляют, как будут мужиков снимать в кабаках! Ты представить можешь, че из нее растет?!
Мама молчала. Интересно, если будут бить, можно ли спрятаться? Половину кухни занимает большой полированный стол. Он и обеденный, и ученический, и вместо гладильной доски. Возле него три разномастные табуретки, на одной из них сидит Яна, забившись в угол. Будут бить, можно под стол залезть, хоть ненадолго. Хотя ее уже оттуда доставали шваброй. В прошлый раз. За побег с урока ненавистной физры. Уворачиваясь тогда от швабры, Яна думала, что их коту Кузе значительно повезло. Он подвижный и мелкий, проще увернуться под столом, когда его выуживают, чтобы натыкать мордой в очередную лужу в прихожей. Тогда было понятно, за что получила. А сейчас, что она сделала? Ведь играть с девчонками ей не запрещали.