Немец что-то раздражённо буркнул в ответ.
Провизор поспешил снять требуемые флаконы с полок, протянуть их «покупателю». Немец прищурил глаз, разглядывая этикетки, потом удовлетворённо кивнул.
– Какими деньгами рассчитываться будете? – уточнил Абрам.
Вместо ответа немец сильно и точно ударил его кулаком в челюсть. И пока скрипач со стонами приходил в себя, посетителя и след простыл. Жаловаться идти было некуда. В принципе, позиция новой власти стала понятна.
* * *
В конце августа руководство города объявило, что все евреи должны явиться на площадь. С собой брать только то, что могут унести в руках. Деньги и драгоценности заранее сдать.
Отец запер аптеку, взял в обе руки чемоданы, скрипку доверил Илье. И они пошли. Огромная толпа собралась на площади. Мужчины стояли молча, женщины тихо плакали. Ждали чего угодно. Площадь окружили немцы с карабинами, полицаи с повязками на куртках, возле бывшего исполкома стоял пулемёт.
Ближе к полудню к толпе вышел бургомистр Станкевич. Он был в белой рубашке, модном гражданском костюме и галстуке, но за спиной маячил оберштурмфюрер Краффе, поэтому было понятно, от имени кого говорит бургомистр.
– Евреи! – Станкевич поперхнулся, вытер потный лоб белым платком, раздражённо затолкал платок в карман пиджака. – Евреи! Наше новое правительство приняло ряд приказов, которые я вам сейчас зачитаю.
Достал бумажку. И при первых словах евреи выдохнули. Всего лишь переселяют. Для их жизни отведено несколько кварталов на окраине. Дадут жильё, работу, позволят растить детей. То есть уберут с глаз долой. Брезгуют ходить с евреями по одним улицам. Ну и пусть не ходят. Это же хорошо. Совсем не страшно.
Их отвели к чужим кварталам, к Загородной улице, где уже сооружались ворота, отгородившие эту часть окраины от всего города. У ворот толпились люди, русские и белорусы, только что выгнанные из собственных домов. Две толпы настороженно смотрели друг на друга.
– Чего стали? – рявкнул на евреев кто-то из полицаев. – Заселяйтесь!
– А нам куда идти? – подал голос кто-то из славянской толпы.
– Идите в их дома, – кивнул на евреев полицай. – Выбирайте любые. Учтите – все вещи принадлежат городу. Вам лишь временно разрешено ими пользоваться.
– Да зачем нам их дома! Наш дом ещё батька мой строил, – снова тот же голос из толпы.