С мужем Чувилиха воевала все двадцать три года супружеской жизни. Вернее не с ним, а с его пагубной привычкой к бутылке. Но сколько его не лупцевала – рука у неё тяжёлая была – сколько не отправляла в вытрезвитель или на пятнадцать суток, всё было без толку.
От бессилия что-либо поменять, плюнула со злости: да живи ты, как знаешь, хоть всю её, проклятую, выпей! Мужик её без понуканий со стороны законной супружницы прожил год и помер.
Схоронив мужа, Чувилиха вдруг пошла по его стопам: тоже запила. И уже годика через два после начала возлияний её пятьдесят ей никто бы не дал: шестьдесят, да и то с солидным хвостиком.
Устав от пьянства, она решила завязать с этим делом. Не насовсем, конечно, иной раз душа желала гульнуть, особенно когда её навещали дочери со своими хахалями, тоже девахи разбитные, как и их мать в молодости. Но в запой отправляться перестала. Или почти перестала.
Чувилиха была бабой отзывчивой, доброй, всем в доме пыталась помочь, даже если в её помощи не нуждались. Но вот одному своему соседу, жившему этажом выше, она так и норовила услужить: уж больно хороший человек он был. Воспитанный, интеллигентный он не гнушался и простых людей. И с ней поговорит по душам и даже выпьет иной раз, и со слесарем Ефимычем остановится, покурит, и даже к местной бомжихи Машке тёплое слово отыщет, а иногда и денежкой поможет. Вот такой он золотой человек, одна беда – инвалид. Через это его инвалидство жена его и бросила, зараза такая. А в одиночестве он, конечно, скучает, это Чувилиха по себе знала, хуже нет сидеть дома одной. Но к ней-то хоть дочери приезжают.
Чувилиха решила, во что бы то ни стало ему помочь, нельзя же не помочь такому хорошему человеку!
Однажды, таскаясь по ярмарке от павильона к павильону высматривая, где что подешевше купить, наткнулась на симпатичную чёрноволосую девушку, скорее молодую женщину. На её павильоне, как и на многих здесь на ярмарке висела картонка, где написано было большими буквами: «Сниму угол или комнату».
Ещё раз придирчиво оглядев продавщицу, что-то быстро прикинув в уме Чувилиха подошла и сказала:
– Есть то, что тебе надобно, милая. Пошли, покажу.
– Но я сейчас не могу, мне нельзя посреди дня уйти с работы, – возразила чёрноволосая женщина на хорошем русском языке. И, кажется, сразу испугалась, что сделавшая ей предложение тётка развернётся и уйдёт: мол, не хочешь – как хочешь. – Я только после работы могу, можно?