26.12.1991. На последнем заседании Верховный Совет СССР освободил от должностей судей Верховного Суда и Высшего арбитражного суда, членов коллегии Прокуратуры и председателя Госбанка СССР.
Советский Союз юридически не прекратил своё существование. Но, утратив территории и органы власти, стал ампутантом и залёг в летаргический сон. А официальной передачи ядерного оружия от СССР к Российской Федерации так и не состоялось.
– Он обыкновенный предатель, – обронил Костя про Горбачёва.
Что ж, логично. Только предательством можно было объяснить происходящее с позиции здравого смысла. Вот только обыкновенным предателем он не был. Обыкновенных рано или поздно выявляли и расстреливали. А если и не выявляли – они мало на что влияли. Но Горбачёв был предателем фатальным. Его подпись явилась приговором огромному государству. Как же так сложилось, что предатель оказался на вершине пищевой цепочки скрепляющей государство партии? В голове не укладывается.
Наступал унылый девяносто второй, добра от которого мы не ждали. Один шапочный знакомый нашептал Косте про злачное местечко, где мы сможем неплохо затариться товаром на архи-демократических условиях, то есть на реализацию. Это была новая форма бизнеса. Компании, импортирующие мелочёвку, столкнулись с тем, что в стране просто нет столько свободной наличности, чтобы нашлись оптовики, готовые оплачивать партии товара. Самые ушлые импортёры придумали отгружать товар мелким оптом без предоплаты проверенным предприимчивым ловкачам, которые умудрялись добывать кэш. И у нас, благодаря широте Костиных контактов, появился шанс такими ловкачами стать.
Инга тем временем воплотила давно вынашиваемую задумку. В её плане по приведению в порядок Костиной квартиры оставался невыполненным один жирный пункт. Воспользовавшись нашим отсутствием, она изящно рассортировала Костины галантерейные запасы. Книги стопками лежали на подоконниках. Коробки с текстилем, тщательно сгруппированным по артикулам и размерам, стояли вдоль батарей. В отдельной коробке отныне жила вся польская косметика. В соседней – только чулки и колготки. Коробки с обувью Инга сложила под кровать. Ремни она развесила на торчащие из стены гвозди, где когда-то висело охотничье ружьё Костиного деда, давным-давно загнанное и пропитое отцом. Мыло, зубная паста и одеколон разместились на нижней книжной полке, книги с которой потеснили коллег на полках верхних.