– И как они выживали с малышкой?
– Вроде Доминик работал на судне. Спроси сама. Поверь, ты должна ему довериться, – оставила дельный совет. Тогда честно совесть загрызла. Действительно, человек нуждается в чужой помощи, а я проявляю хладнокровие. Так нельзя. Это эгоизм, по отношению к другим.
Выследила его на парковке, встречаясь с сухим тоном.
– Ценительница живописи пожаловала! Что грустно по ночам?
– Извини меня. Кристина поведала про твою грустную жизнь.
– В жалости не нуждаюсь, Тиша. Рассчитывал другом стать! А ты отвернулась спиной! – достал бумажник, чтобы купить бензин.
– Но я не умышленно обидела.
– Святоша наша слезу ещё пусти, вдруг подействует. Возможно в твоих глазах мерзавец. Но сердце тоже есть! – говорил сердито, а после я вручила ему подарок.
– Загладить вину хочу!
– Что там? – поинтересовался, не скрывая своего азарта.
– Взгляни, всю ночь рисовала. Это адский труд. Если раскритикуешь, соглашусь! – вся беспокоилась, когда он разорвал бумагу и обнаружил картину, смягчился. Там был запечатлён Питерский мост, с которого открывался фантастический вид.
– Да ты талантлива!
– Льстишь, Доминик.
– Ангел с волшебными руками. Младшей сестрёнке понравилось бы! Значит, мир, художница? Мы друзья? – протянул руку, тогда неуверенно её пожала.
– Да, но не целуй меня.
– Запрещаешь? Это чертовски сложно. – нежно коснулся щеки, вся вздрогнула. Но на душе расцвела весна. Проснулось вдохновение, а нашей встречи ждала с нетерпением. Кристина даже сделала макияж.
– На танцы пойдёте?
– Это просто прогулка! Не сватай!
– Ох, вот мучаешь его, Тиша. Благо согласилась, хотя бы дружить, – расчесала мои длинные волосы. Вспомнила про краски, нужно купить новые. Поэтому я вышла на час раньше. Гуляла довольная, вдыхая осенний аромат. Забыла предупредить Доминика, и явилась раньше. Но, клянусь, чуть не побледнела от увиденного скандала. Он ругался с некой девушкой. Жестоко с ней обращаясь.
– Шваль продажная! Убирайся, или пожалеешь!
– Я люблю тебя! Не отворачивайся!
– Потасканная стерва, сколько объяснять? Воротит от твоего запаха. Спрашиваю, мало трахнули? Беги, с бомжами целуйся! – обзывал её всеми гадкими словами. Казался другим. Жестоким, безнравственным. В него словно вселился бес. Бедная захлебывалась в слезах, а он был каменным.
– За что? Уничтожил жизнь!