1. Алешка. 9 июля 1978 года. Москва
Я знал, что это сон.
Небыль, чепуха, болотный пузырь со дна памяти. Дремотный всплеск фантазии пьяницы. Судорога похмельного пробуждения.
Но сил прогнать кошмар не было. И не было мысли вскочить, потрясти головой, закричать, рассеять наваждение…
Услышал негромкий стук, даже не стук, а тихий треск расколовшегося дерева. Торчит из двери огромный нож. Кинжал с черненой серебряной ручкой, весь в ржавчине и зелени, еще мелко трясется. И прежде чем он замер, я разглядел на рукоятке выпуклые буквы «SSGG». И хотя я никогда в жизни не видел этого кинжала, я сразу сообразил, что это повестка тайного страшного суда ФЕМЕ. Не шелохнувшись, лежал я на тахте, глядя с ужасом на вестника кары, и пытался сообразить – почему мне? За что?
Дверь неслышно растворилась, и я увидел их. Трое в длинных черных капюшонах с прорезями для глаз и рта. Но обувь у них была обычная – черные полуботинки. И форменные брюки с кантом.
Они молча смотрели на меня, но во сне не нужны слова, мы хорошо понимали друг друга.
– Ты знаешь, кто мы? – беззвучно спросил один.
– Да, гауграф. Вы судьи Верховного трибунала ФЕМЕ.
– Ты знаешь, кто уполномочил нас?
– Да, гауграф. Вас наделили беспредельными правами властители мира.
– Ты знаешь, что мы храним?
– Да, гауграф – вы храните Истину и караете праздномыслов, суесловов и еретиков.
– Ты знаешь символы трибунала ФЕМЕ?
– Да, гауграф. Штрих, шиайн, грюне грас – «петля и камень на могиле, заросшей зеленой травой».
– Значит, тебе известен приговор ФЕМЕ?
– Да, гауграф. Суд ФЕМЕ выносит один приговор – смерть. Но я ведь никогда и ничего…
– Разве? – молча засмеялся судья. – А как хранится тайна ФЕМЕ?