Поворот пошел заходить в пике и я услышал знакомый шум. Это вопила вода. Она рассказывала о всех горестях, что повидала по пути с верховьев и я спешил на этот крик боли.
Перед тем, как увидеть некую Мощь, был ознакомлен с признаками дороги. Она явилась из ниоткуда и резко вознеслась на взгорочек. Это, конечно, призрак, а не дорога. Читались бортики, плотная почва, а чуть дальше жестяная табличка в пне. Старые разводы, напоминающие буквы, о чем то предупреждали, чтобы сюда не ходить.
С небольшого высока открылась стремнина. Это был не водопад, вообще не он, но зрелище было не хуже. Стремительный наклон нес быстрые воды на протяжении довольно значительного участка. Длинный каменный язык был ложем завораживающего ската, который нес в округу оглушающий шум. Эдакий длиннючий речной порог. Он не был един, делился на несколько штук, в нем были ответвления, а где-то в центре торчали две огромные каменные ванны, с удивительно правильными, округлыми очертаниями. Над порогом нависала стена с правого берега, а слева возвышался пологий берег, по которому, собственно и проистекала давнишняя дорога, откуда я скатился.
В попытках хоть немного передать фотомазками изящество линий местной достопримечательности, я носился вдоль по линии реки. Время опять было потрачено не на движение, а вот на такую ерунду. Уходить не хотелось, так это было величественно. И кто бы знал про этот замечательный порог, если бы не мое открытие. Думалось мне, пока я не столкнулся с бутылкой. Это произошло тут же по мере подъема. Водочная бутыловка хладнокровно развалилась в кустах, будто только вчера кто-то под этими кустами распробовал ее внутренности, в благодарность чего оставив ее медитировать в этом божественном месте. Заметил я и свежий попил, чистящий проход вниз, куда и исчезла дорога и те двое неизвестных. Стало понятно, что какие-то алкоголики глубоко в теме, и даже не чураются затариваться водочной продукцией перед тем, как отправиться любоваться местными красотами. Кто же эти любители лона природы? Это мне предстоит еще выяснить.
Вечер клонился к ночи, а я к ленивому оправданию, почему мне срочно нужно вставать на ночевку. Оставаться у порога, несмотря на всю его прелесть форм, не хотелось, ибо он гудел, как паровоз под ухом, и я спешил удалиться прочь выше.