– Привет, разведчик, – он ставит сумку. – Ермаков?
– Здравствуйте, – Платон приподнимается.
– Сиди-сиди, – мужчина открывает удостоверение, показывает. – Полковник Секачев. Предупредили? Зовут Анатолий Львович, – он убирает книжечку, протягивает ладонь. – Будем знакомы?
Они обмениваются крепким рукопожатием, Секачев садится, открывает сумку.
– Чуть не опоздал! Американка прицепилась со своим чемоданом. Видел? Нашла носильщика! Хотел в госпитале навестить, не получилось. В поезде выспимся с комфортом. Тебя окончательно выписали?
– Полностью.
– Набегался по пустыням. Непривычно тут? Дорогое купе, специально для героев. На гражданке скучать будешь! А что? Идея. Возьму к себе! Боевые парни нужны. Как голова. Не болит?
– Нормально, товарищ полковник.
Секачев достает из сумки бутылку коньяка, складные стаканчики.
– Ну-ну! Не так официально. Давно дома не был?
– Больше года.
– Друзья встречают, родители?
– Должны.
Перрон неслышно плывет, уносит стройную девушку с поднятой на прощание рукой. Заходит проводница, забирает билеты, делает отметки, желает счастливого пути, косится на коньяк, выходит. Полковник встает, задвигает дверь, блокирует стопором. Снимает пиджак, обнаруживая наплечную кобуру с пистолетом под мышкой. Вешает пиджак на вагонные плечики. Вагон мягко катится, за окном тянутся заводские корпуса. Секачев садится, поддергивает рукава.
– Я еду с тобой не случайно. Догадываешься? – безответная пауза. – Понимаю. Мурыжили два месяца, допрашивали. Ты чист, определенно, но есть моменты.
– Понимаю, Анатолий Львович. Спрашивайте.
Секачев берет бутылку, вытаскивает пробку, нюхает коньяк.
– С заданием понятно, командир подтвердил. Снарядили под беженца, надели чалму, высадили в пустыне. На вертушке не подобраться, стингеры, пришел пешком. Выяснил, что за лагерь?
– Вербовочный пункт, биржа наемников. Привозят гражданских лиц из Турции, под видом туристов. Сортируют. Направляют по запросам и назначению. Разговаривал с местными бродягами.
– Знаешь турецкий язык?
– Арабский, турецкий. Мама преподаватель английского, всего понемногу.
– Даже завидно, полиглот. – Секачев смотрит изучающе. – Зачем сунулся в лагерь?
– Не совался, накладка вышла, – Платон морщится от досады. – Подошел близко. Меня узнал один из туристов, русский. Филимонов оказался. Место открытое, колючка по периметру. Хотел взглянуть, ну и попал. Он меня по имени окликнул.