Сделав эту работу, дома, под руководством мамы, начинали под-готовку к зиме – спускали с чердака вторые рамы, вставляли их в окна и конопатили щели ватными верёвками. Дело было непростое, особенно, если за ним следил отец. Когда его не было, работать можно было спокойно, но если он появлялся, то все моё существо сжималось и трепетало – каждый промах мог нести за собой неминучую беду. Ватную «колбаску» нужно было очень плотно забить в щель ножиком или отверткой, чтобы она не провалилась туда. Труднее всего было, когда щель виднелась едва-едва, вата плохо вбивалась и меня мучила одна – единственная мысль: «Скорее бы всё это кончилось.» Руки тряслись, вата выскальзывала из-под ножа, а тут еще отец стоит за спиной и неотступно глядит на моё рукоделие. Однако, несмотря на вторые рамы, зимой стёкла от сильных морозов покрывались густой узорной наледью, на них расцветали диковинные цветы, а по ночам на подоконнике собиралась вода, которую приходилось по тесёмке собирать в бутылки, подвешенные к окну.
Интересно было часами смотреть на эти узоры зимней природы, сотворённые таинственной и занятной прихотью морозного снега и воды. К зиме всё лишнее в доме сносили в кладовку в прихожей, где в ящиках на сене дозревали поздние сорта груш и дуль. Но и там становилось ночевать все холоднее и холоднее – в конце октября мы совсем перебирались спать в комнаты дома.
Порою эта кладовка становилась настоящим прибежищем, потому что в доме красили полы и зайти в комнаты было невозможно. Перед покраской выносили почти всё, что можно было вынести, и потом в нескольких местах настилали доски, чтобы они по возможности не касались краски, и ходили по ним лишь когда было очень нужно. Осень становилась пронзительнее и холоднее. По утрам под ногами похрустывал первый тонкий ледок в мелких лужицах, На потемневших от непогоды ветвях яблонь и груш в саду ещё дрожали последние необлетевшие листья. Приступала ноябрьская студёная пора с её порывистыми ледяными ветрами, снежной порошей и звонкой голубизной неба в яркие солнечные дни.
Ноябрьский праздник революции мы отмечали с приподнятым настроением – мама в эти два дня баловала нас разными пирожка-ми и печеньем, на которые она была славная мастерица Взрослые устраивали праздничный стол, обычно выставляли винегреты, бывало жареное мясо, картошка с подливкой. Угощения даже тогда были не очень обильными – особенно шикарно и не кутили. А мы, дети, уходили в город смотреть на демонстрацию и парад войск на главной улице города – не сумевшие попасть на трибуны площади Ленина, наслаждались видом солдат и техники, проходивших торжественным маршем под звуки музыки и рассказы ведущего диктора.