А под утро уставшие женщины лениво сняли накрахмаленные колпаки и грузно заняли места за столом в освещенной заревом комнатке для персонала. Люба поставила чайник и начала сетовать.
– До сих пор ума не приложу, к кому это мой вчера побежал на ночь глядя.
– Ой, Люба, побереги нервы, если вчера пил, то ты это сразу поймешь и по глазам, и по запаху, – сказала Ритка, вторая медсестра.
– Наши бабы дубковские языкастые! Если кто и видел его, сразу проговорятся, где, с кем и сколько выпил, – подметила Зоя, третья медсестра.
– Ох, – вздыхала Люба, – лишь бы не запил. Не то сама запрягу лошадь и повезу его в Черемухово, к бабке Аглае, пусть травами его умывает, выбивает из него дурь.
Василий от такого разговора вмиг проснулся и зашевелился на полке. А как хорошо он отоспался в этом казенном, деревянном, пропитанном валокордином шкафу! Только вот, как и когда ему теперь отсюда вылезать? Жена ведь скоро домой засобирается, смена-то к концу подходит. А измена, если и была, то он ее проспал. Или не было ничего, и наговаривает все Щукарь по пьяни? А может сам глаз на Любку положил и теперь от зависти клевещет?
С этой мыслью Василий неудачно повернулся, полка тут же с треском сорвалась с петель под грузом его внушительного веса, и мужчина оказался на полу ординаторской. Испуганные женщины в недоумении смотрели то на открытые дверцы шкафа, то на растерянного Василия, то друг на друга.
– Вася, – еле вымолвила Люба, – а ты что здесь делаешь?
– Любаш, я это… – запинался Василий, – кажется, руку вывихнул.
Тут Рита с Зоей разразились громким хохотом и взялись за животы. Люба стояла красная, как рак от стыда, уткнув кулаки в бока, и свирепо смотрела на Василия.
– Ты что в шкафу делал?
– Люба, не вези меня в Черемухово, я пить уже сам бросил!
Женщины еще сильнее начали хохотать до слез, а Любе было и смешно, и одновременно неловко.
– Ты где был вчера вечером? – вытаращила она глаза, медленно подходя к мужу.
– Я к Митьке ходил, думал, что ты у него.
– С чего бы мне быть у Митьки? – Люба бранилась, но ей так хотелось расхохотаться вместе с подругами.
– Это Иван Щукарь меня надоумил, сказал, что вы с Митькой любовники.
Новая волна смеха прокатилась по ординаторской. Женщины не унимались, не отводя глаз от парочки Сойкиных.
– Ты бы лучше не Щукаря слушал, а на жену внимательнее смотрел! – отругала его Люба.