– Гляди, как он прекрасен, – восторженно проговорил старик.
Человек содрогался от его вида, чувствуя огромное отвращение к этому созданию.
Сияние сильно угасло, и теперь на них воззрились два изможденных золотых глаза. Корд смотрел с ненавистью, но иногда по его лицу пробегала черная тень боли, и тогда брови складывались домиком, глаза закатывались, а губы плотно сжимались совсем как у юноши, раненного в драке.
– Он же, как человек… – прошептал пришлый.
Из плоти, чуть пониже ребер у Корда торчал металлический штырь длиной с человеческую ногу. Штырь сидел глубоко, покачиваясь в такт движению. На его окровавленном конце, остались смазанные отпечатки ладоней.
– Мы должны что-то сделать, – бормотал Привратник. – Что-то сделать нужно…
Человек завороженно смотрел на животное, хотя это слово казалось неуместным в отношении такого создания. Корд едва дышал, держа штырь навесу на слабеющих руках. Последний прыжок дался ему слишком дорого, и силы окончательно его покидали.
Умирающий молодой, ещё недавно блещущий силой и красотой, юноша. Это тоже было удивительно. Именно юноша. Именно молодой. Не было в глазах у Корда старческой усталости, и какой-то древней мудрости. Словно и не бродил он по земле сотни лет. Он глядел просто, уже смирившись со своей участью, и просто ждал, когда это, наконец, случится, кидая взгляд то на землю перед глазами, то на рану, из которой сочилась кровь. Последнее, что ему нужно было сделать в жизни, последнее решение, которое принять, – это выбрать момент. Момент, когда холодный металл пронзит его и завершит мучения. Его сияние блекло с каждой минутой. Его прекрасная, лунная шерсть седела и сохла, как трава по осени.
В целом свете не осталось звуков, кроме хриплого и обрывающегося дыхания, тонущего в звездной пустоте. Оно улетало ввысь, и словно люди, что протягивали руки, молясь и открывая свои самые сокровенные тайны, провожали его сухие и ломкие ивы. Ветер, ещё недавно такой сильный, теперь едва шевелил воздух, осторожно касаясь щек и боясь потревожить даже листочек, лежащий на земле, а где-то за лесом, совсем уже далеко кричали ушедшие птицы. Человек вдруг ощутил себя отрешенным солдатом, отставшим от своего воинства, осознавшим вдруг, что такое свобода и понявшим, что она ему не нужна.
Привратник онемел, во все глаза глядя перед собой, и человек увидел его истинное лицо. Его душу. Одинокий, живущий на краю света. Всеми забытый и всеми покинутый, стойко несущий своё бремя, которое с каждым годом все больше походило на глупые выдумки стариков. Едва ли в городах к нему относились с почтением, едва ли его уважали те, кто, как считается, познали жизнь… Едва ли его не считали сумасшедшим.