– Я увожу к отверженным селеньям… – раздался низкий голос из-за стены.
Он вздрогнул, сердце его забилось, готовое к опасности.
– Я увожу сквозь вековечный стон…
Человек вновь взглянул на кладбище, осторожно подошел к краю стены и заглянул за угол.
Здесь был небольшой, уютный дворик, освещенный светом единственного скрипучего фонаря, висевшего на наискось сколоченных жердях, обозначающих вход. По кругу стояли ящики, валялись веревки и прочий хлам. Росли грибы, бледные, серые, словно мертвые они неприятно и липко блестели в желтом свете.
– Я увожу к забытым поколениям…
Голос звучал из дома. С этой стороны в стене было окно, а чуть дальше и дверь, открытая настеж, откуда ложился на землю приятный теплый свет.
– Был правдою мой зодчий вдохновлен…
Эти слова казались знакомыми. Он совершенно точно слышал их раньше, но воспоминания об этом постоянно ускользали.
Он очень осторожно, кляня свое сердце за неуемный бой, подобрался к окну и заглянул. Внутри он увидел человека, обращенного к нему спиной. Старого, но крепкого с огромными ручищами, одетого в зеленую рубаху с накидкой из драной шерсти. На ногах были мешковатые серые штаны, подпоясанные кожаным ремнем, а по спине опускался недлинный хвост из черных волос, богато перемешанных с сединой.
Старик что-то переминал на небольшом комоде, но внезапно обернулся и встретился взглядом с человеком. Лицо его, густо заросшее бородой, исказилось в гневе. Он схватил что-то со стола и тяжелыми шагами направился к выходу. Человек в страхе отпрянул и повалился на землю, неуклюже засучил ногами, отползая прочь, пока не уперся спиной в забор.
Старик выбежал на середину двора. Он казался огромным медведем, грудь его тяжело вздымалась, наполняя могучие легкие силой. Он свирепо глядел на него, трясущегося в грязи, сжимая в руках камень, что едва светился чем-то золотым.
– Человек… – не то удивленно, не то с облегчением выговорил он. – Человек же?
– Да… – едва вымолвил он.
– Ох… – облегченно выдохнул старик. – Как ты меня напугал. Чего ты торчишь у меня в окне ночью?! Знаешь ведь какое тут место. Я ж тебя чуть не пришиб, дурень.
Старик расслабился и опал. Улыбнулся и спрятал камень в широкий карман. Улыбка у него получилась удивительно добродушной и красивой.
– Радей послал? Случилось чего? – спросил он, направляясь в дом.