– Очаровашка, – покачал головой он и потрепал девочку по щеке. Та засверкала желтоватыми зубами в полуулыбке, полуоскале.
– И вы неплохо сохранились, сударь Нурврхр.
– Спасибо, оленёнок, – рассмеялся папа.
– Я Шпхр-Выхр-Пыхр, – серьёзно поправила Жанна.
–
О-о, – это явно ему о многом сказало. Карина усмехнулась. Ну и компания конечно. – Давай-ка выпьем чаю. Бармен! Чаю! – Глазик кивнул и поставил чайник. Папа схватился за сердце. – Боже! А это что за чудо-юдо-рыба-кит? Магию чую… Ответь что-нибудь, чудила многорукий!
– Он не говорит, – пояснила Карина, тяжело присаживаясь рядом с ними.
– Сударь, не говорите так о Глазике, – с укором обратилась к папе Жанна. – Проявите милость. Он может и Шушупкер, но сущий добряк.
– Ну хорошо, – нехотя согласился папа. – Многоуважаемый господин паук, будьте добры наполнить мою чашу благословенным чаем. Так можно?
– Можно! Только так можно.
– Оплачивает эта прелестная многоуважаемая сударыня, – он показал на Карину и, не успела она рта открыть, затараторил: – расскажи о себе, Жанночка. Кто такая, откуда, как сюда попала.
– Все Нурврхр такие добрые! Как и говорила мама. Я расскажу вам, прекрасный Нурврхр. Мой папа был Выхр-Пыхр – это такой страшный зверь с клыками и двуногий лысый злой Пыхр. Он влюбился в маму, а она Шпхр-Пыхр. Это такой красивый зверь с рогами и тот же Пыхр. Обычно их едят Выхр, поэтому папе пришлось скрывать меня и маму, видеться тайно. А потом ему в стае нашли пару Выхр-Пыхр, и он ушёл от нас. Я его не помню, и если б не мои клыки и когти, то его и вовсе как будто не было. И мы с мамой жили здесь неподалёку. Когда тепло, так по лесу бегали, с Чик-чирик болтали. А как наступят холода, то прячемся в деревню Пыхр. А там они меня и говорить на своём научат, и считать один плюс два и три минус один, и Жанной назовут. А потом… потом случился Тртртршшш. И всё вокруг красно-чёрное, и деревня трр, и лес трр, и мама кричит, и я бегу, и пахнет шшш. Очень страшно. И потом я здесь ходить по улицам. Леса больше нет, деревни больше нет и мамы больше нет.