Что-то громко хрустнуло в кустах слева, Ожогин направил туда луч фонарика. Не смотря на абсолютно безветренную погоду, ветви кустарниковой сирени качались из стороны в сторону. Соседние же кустарники находились в состоянии покоя, даже листочки не шелохнулись. Значит кто-то или что-то раскачало эти чëртовы ветки. Полицейский переложил фонарь в левую руку и расстегнул кобуру. Захотелось сбегать домой за ружьём, это более серьëзное оружие, чем табельный ПМ. Нет, не так, захотелось просто убежать отсюда домой, зажечь везде свет, закрыться и сидеть там со своей двустволкой. Капитан отогнал глупые мысли, нахально лезущие в голову и ускорил шаг. Вой собак почти прекратился, только пара самых неугомонных всё продолжала нарушать ночное спокойствие.
В кустах опять что-то хрустнуло, потом ещё и ещё раз. Участковый осветил обочину, но ничего не увидев кроме покрытой пылью, придорожной растительности, ускорился ещё больше. Слева раздалось негромкое шуршание, заставившее капитана перейти на лёгкий бег. Что-то однозначно там находилось, оно всё увереннее и увереннее следовало параллельно движению офицера, шурша при этом ветками и травой.
Ожогин резко остановился, выхватил пистолет, загнал патрон в патронник и навёл его туда, откуда доносились звуки, подсвечивая себе при этом фонарëм. Звуки чьего-то движения прекратились как только Фёдор Сергеевич остановился сам. Там никого не было, даже ветки не качались. Со страху он хотел было даже выстрелить по кустам, но здравый смысл запретил ему. И правильно сделал, явной угрозы тут никакой не было, а за необоснованное применение оружия, руководство обязательно спросит, причём очень строго. И участковый опять побежал, держа в руках фонарь, пистолет и папку. Только бег был уже совсем не лёгким, а на пределе возможностей. И снова что-то стало двигаться по кустам параллельно движению офицера.
Вскоре густые придорожные заросли сошли на нет, а вместе с ними исчезли и пугающие звуки. Здесь, грунтовая, просëлочная дорога превращалась в сельскую улицу, с дворами по обеим сторонам и фонарными столбами, поливающими пространство желтоватым светом. До фельдшерско-акушерского пункта оставалось каких-то двести метров.
***
Капитан Ожогин ввалился в ФАП взмыленный, запыхавшийся и возбуждëнный. Он запер за собой дверь и плюхнулся на рядом стоящий стул. Фельдшер Родина смотрела на полицейского с удивлением, оно и понятно, не каждый день к ней вваливается всклоченный блюститель порядка с пистолетом и включённым фонарëм в руках. Эльвира Альбертовна таким видела Фёдора в первый раз. Она, зная его хладнокровие, бесстрашие и смелость, а также профессиональную деформацию напрочь прожжëного мента, поняла, что произошло что-то из ряда вон.