Небесное же создание тихо постоит в углу, по привычке вертя в руках простой карандаш. В идеальной памяти до мельчайших подробностей предстанет тот далёкий зимний день, когда оно столкнуло их в коридоре одиннадцатого этажа студенческого общежития. Вспомнится и предновогодний сияющий праздничными огнями вечер. Тогда, заканчивая свою благородную миссию, оно оставило их наедине. Чтобы ещё раз полюбоваться счастливыми лицами, уже на пороге просторного зала бросило прощальный взгляд в их судьбу – и страшно смутилось, увидев их первый робкий, морозный поцелуй.
Теперь оно пришло за ними, чтобы подобрать с пола её упавшее вязанье, забрать со стола его разложенную газету. И, бережно свернув, положить к себе в саквояж, где с давних пор хранятся одинокая чёрная перчатка и так и не сданный в архив документ за номером 3542 – отчёт об успешно проделанной работе.
Сегодняшнее задание было не столь обременительным: предстояло, не дожидаясь наступленья блёклого рассвета, забрать с собой их души, сплетённые некогда воедино в коридоре одиннадцатого этажа.
Я не посещаю шумные, многолюдные кварталы первого округа Парижа, где расположены разрекламированные во всех путеводителях «La samaritaine» и «Le printemps», меня не привлекает переливающееся иллюминацией здание «Harrods» в Лондоне. Я предпочитаю неторопливой, вальяжной походкой сибаритствующего господина прогуливаться по лабиринту узких улиц центральной части любой из европейских столиц, будь то Рим, Мадрид или Берлин. Там я выискиваю скромный, свободный от покупателей небольшой магазин, где и за кассой, и за прилавком, и в зале работает одна-единственная продавщица. Останавливаюсь на противоположной стороне улицы и какое-то время наблюдаю за ней сквозь витрину. В моём представлении, она либо владелица, может быть, партнёрша маленькой семейной фирмы, либо ближайшая родственница хозяина заведения.
Распахнув стеклянную дверь, которая оповещает о моём вторжении мелодичным звоном крошечного колокольчика, я приветливо улыбаюсь, здороваюсь и вхожу внутрь помещения. Вежливо киваю в ответ на любезное предложение хозяйки помочь мне с выбором, а затем начинаю перебирать представленные на полках товары. За этим неспешным занятием завожу разговор о состоянии бизнеса, теперешних вкусах и – как же без этого – царящих нравах. Обязательно, насколько хватает моих скромных лингвистических способностей, стараюсь общаться на языке страны, в которой нахожусь. В случае затруднений перехожу на английский, а в тупиковых ситуациях прибегаю к помощи универсального языка мимики и жестов. Обычно это особенно импонирует скучающей одинокой продавщице.