– А тебе нужно напиваться обязательно в моем присутствии?
Никита отставляет бокал и снова пристально смотрит на меня.
– Сонь, пойдем танцевать.
В ресторане играет живая музыка, и имеется импровизированная танцплощадка, в данный момент пустующая. Так что предложение Никиты не совсем уж дикое в принципе. Но оно совершенно неподходящее для меня.
– Нет, спасибо.
– Почему? Тебе же нравилось всегда.
Нравилось, да. Неторопливо двигаться с ним под музыку, кайфуя от его близости и запаха. Его силы и того непередаваемого осознания, что я принадлежу ему и только ему. Целиком и полностью. Что я та самая девушка, от которой он теряет голову настолько, что с трудом может себя контролировать.
А потому начинает шептать мне на ухо такое, отчего все мое тело просто-таки сгорает от волн возбуждения.
Как же мне было хорошо в его объятиях.
Как мне нравилось стоять так близко и в то же время не иметь возможности стать еще ближе, пока не останемся наедине. Чувствовать его желание и дразнить его, чтобы потом…
Об этом «потом» мне совершенно не следует думать, потому что ни к чему хорошему это не приведет, а только еще больше все усложнит.
Вновь возвращаю себя в здесь и сейчас, в ресторан.
Кидаю взгляд на Никиту и вдруг с ужасом понимаю, он наблюдает. Впивается взглядом и считывает все эмоции, что проскальзывают на моем лице.
Что он успел увидеть?
Надеюсь, что ничего. Ничего из того, что я почувствовала на какие-то доли секунд.
– Я не пойду танцевать, – говорю четко, а потом хватаюсь за бокал.
– Хочу пить. Ты налил мне вина, и теперь мне некуда налить воду.
Бутылка с водой стоит тут же на столе, но я не могу позволить себе пить прямо из горлышка в таком месте.
Никита, все также не отрывая от меня взгляда, подзывает официанта и тот приносит еще один бокал. Откручивает крышку и наливает мне воды.
– Вот, пожалуйста.
– Большое спасибо, – киваю официанту.
– Всегда пожалуйста, – повторяет он.
Взгляд парня на несколько секунд задерживается на моем лице, а потом он отходит от нашего столика.
Никита вновь усмехается.
– Даже в такой одежде ты привлекаешь внимание мужчин, – говорит он, – много их у тебя было после меня?
Что? Какие мужчины? О, боже мой.
Поздний токсикоз, отеки на девятом месяце, страхи, как пройдут роды, сами роды. Схватки с четырех утра, которые усиливались с каждым часом, пока не наступил момент, когда я мечтала только о том, чтобы умереть.