Этажом выше, куда вела широкая лестница с выемчатой балюстрадой и изящной резьбой на стойках перил, располагался кабинет Кэтрин – длинная светлая комната с большим письменным столом посредине, открытым камином, сейфом в углу, прекрасным керманским ковром на полу и различными образцами декора и цвета, развешанными по стенам. Кэтрин уделяла большое внимание подготовке таких образцов и их практическому применению при реставрации старых домов. Своей уникальной репутацией она была обязана именно этой экспертной работе, и в прошлом, благодаря крупным и прибыльным заказам, она побывала в ряде главных загородных мест Англии. Она не была простой marchande de meubles[1] и не собиралась обременять себя складом, полным товаров, – запасы у нее имелись, но небольшие. Она предпочитала покупать выборочно и только тогда, когда перед ней стояла определенная цель. Ее козырем было умение покупать и продавать. Именно чутье на правильное назначение предмета искусства побудило ее приобрести миниатюру Гольбейна, дабы перепродать ее в знаменитую коллекцию Брандта в Нью-Йорке.
Когда часы на лакированной подставке, стоявшие на каминной полке, пробили четыре раза, в кабинет вошел Мэдден. Кэтрин тут же встала и протянула ему руку. После вчерашнего она анализировала свои впечатления и, движимая врожденным чувством справедливости, попыталась преодолеть свою неприязнь к Мэддену, дать ему еще один шанс.
– Как Нэнси? – спросила она.
– Так себе, – ответил он. – Должна оставаться в постели. У нее все еще жар. Она хотела, чтобы я сам поехал.
Кэтрин кивнула:
– Она позвонила мне. Боюсь, я заставила вас ждать.
– Все в порядке, мисс Лоример. – Он одарил ее своей неторопливой улыбкой. – Мне столько приходится ждать Нэнси в театре, что я привык. Для меня это ново, когда время только мое, когда я не занят чем-то каждую секунду. Думаю, мне это скоро понравится. По крайней мере допускаю такой вариант.
Пока она натягивала перчатки, он разглядывал кабинет со спокойным и ненавязчивым одобрением.
– Милое у вас тут местечко. Если это не нагло с моей стороны, то должен признаться, что мне очень нравятся ваши вещи, особенно этот прекрасный ковер.
– Да, – сказала Кэтрин и, придумав объяснение подоступнее, вежливо продолжила: – Это Персия, восемнадцатый век. Вероятно, человеку потребовалось лет десять, чтобы соткать такое. И все цвета тут – это старые растительные красители.