Майлс молча обдумывал его слова.
– Проклятье.
– Мм, – протянул Гай. – Да уж, будем решать проблемы по очереди, по мере поступления.
На миг он показался Майлсу очень старым и измученным. Он смотрел, как старик закрыл глаза, придал лицу спокойное выражение, расправил уставшие плечи и заговорил со своей обычной резкой деловой интонацией.
– Мне нужно последить за штормом еще пару часов. Я посплю, сколько смогу, Майлс. Но у меня мало времени.
– Я плохо подумал, когда говорил те слова, принцепс, – склонив голову, сказал командир.
– Но зато был честен. Мне не следовало на тебя сердиться. И я приношу тебе свои извинения, Майлс.
– Не стоит, правитель.
Гай тяжело вздохнул и кивнул:
– Ты можешь кое-что для меня сделать, дон?
– Разумеется.
– Удвой на время фестиваля стражу, охраняющую цитадель. У меня нет никаких точных сведений, но вполне возможно, кто-нибудь попытается прибегнуть к дипломатии кинжала во время празднеств. Особенно с тех пор, как Фиделиас покинул нас. – На лицо Первого консула набежала тень, когда он произнес эти слова, и Майлс поморщился от сочувствия. – Он знает почти все проходы в цитадель и во дворец.
Майлс посмотрел ему в глаза и кивнул:
– Я позабочусь об этом, принцепс.
Гай опустил руку. Майлс посчитал его жест за разрешение уйти и направился к двери. Но остановился на пороге и оглянулся через плечо:
– Отдохните. И подумайте о том, что я сказал вам о прямом наследнике, Секстус, прошу вас. Это решило бы многие ваши проблемы.
– Я об этом думаю, больше я тебе ничего не могу сказать.
Майлс низко поклонился, повернулся и открыл дверь. В комнату тут же ворвался громкий, раскатистый звук, и Майлс заметил:
– Ваш паж очень громко храпит.
– Не будь к нему слишком строг, – сказал Гай. – Его растили, чтобы он стал пастухом.
Тави выглянул из-за угла общежития для мальчиков, расположенного в центральном дворе Академии, и сказал юноше, стоявшему рядом с ним:
– У тебя опять такое же выражение лица.
Эрен Патронус Вилиус, молодой человек всего пяти футов роста, тощий, бледный, темноглазый, принялся теребить край своей развевающейся академической мантии серого цвета.
– Какое выражение?
Тави отступил назад и тоже принялся теребить свою форму. Казалось, что, как бы часто портниха ни перешивала его форму, тело Тави опережало ее на пару шагов. Форма плотно обтягивала его плечи и грудь, а рукава не доходили до запястий.