– Зачем, сэр?..
– Дженкс сказал, что мальчик пытался оттащить меня в сторону, когда посыпались камни, – буркнул майор, нахмурившись, – хотя в этом и не было необходимости. Он смелый. Эти часы подарил мне твой отец летом, после Тулузы. Мне они ни к чему, а вот мальчонке пригодятся.
– Я не могу взять такую вещь, сэр. Как вы сказали, я всего лишь служанка.
Обри попыталась вернуть часы, но он резко оттолкнул ее руку.
– Разве я отдал их вам? – фыркнул майор. – Это для мальчика. На корпусе этой штуки выгравировано название нашего полка. Я хочу, чтобы он знал, что дед его был героем.
– Хорошо, я возьму их, но при одном условии.
– И что вы надумали на сей раз?
– Вы должны позволить доктору Креншоу осмотреть вас. Ваше здоровье внушает мне опасения. Обещайте, что примете его и выполните все, что он назначит.
На мгновение челюсть майора задрожала, но Обри не могла сказать отчего: то ли от негодования, то ли от слабости.
– Ну что же… – бросил он наконец. – Приведите сюда этого негодяя, если думаете, что от него будет хоть какая-то польза. Завтрашний день меня вполне устроит. Давайте пригласим его к чаю! Быть может, потом мы сыграем с ним в роббер или в пикет. – И запрокинув голову, Лоример расхохотался, словно закудахтал.
Итак, сегодня ей удалось заключить две сделки, к своему удовлетворению подумала Обри, положив часы в карман.
– Благодарю вас, сэр. Сейчас я принесу вам яйцо, а потом отправлю записку Креншоу, – сказала она твердо.
– Непременно, миссис Монтфорд, – произнес он язвительно, и Обри уже взялась за ручку двери, когда голос майора остановил ее: – Погодите, Обри.
– Да, майор?
– Вы и мальчик… Никто не знает, что вы здесь?
– Никто, сэр.
– Отдайте часы мальчику, непременно.
– Да, майор, но чуть позже…
– Ах, позже? Но почему?
– Он еще слишком мал, сэр, чтобы уяснить суть подарка, – выдавила Обри, отводя взгляд в сторону. – Я отдам ему часы в день совершеннолетия, если вы не против.
Лоример что-то пробормотал, кивнув, и Обри восприняла это как согласие.
Уже закрывая за собой дверь, она подумала: «Совершеннолетие Айана. Боже мой, как же еще до этого далеко – и в то же время так близко». Пока шла по пустому коридору, она ощущала, как у нее в кармане тяжело покачиваются часы, и, казалось, слышала их тиканье.