Быстро рванула к комоду, чтобы сыпануть перечной мяты на трусы самого желанного парня академии. Ну точно псих, как я и предполагала. По цветам все разложено аккуратными рулончикам, да я в жизни обратно все так не уберу.
Потянула за одни, и вот прямо лопатками голыми почувствовала, как на меня кто-то смотрит. Эсмет на тренировке. Я сама расписание его изучала.
Очень медленно повернулась, прижимая к своему декольте бельё Эсмета Раша. А он-то тут как тут, стоит и лениво голову полотенцем вытирает, а на меня смотрит как пятилетка на огромный торт со всеми начинками мира. Безумно, жадно, голодно. И хозяин комнаты действительно дунул в мою сторону. Свечка в руках мгновенной погасла, окно с грохотом закрылось, и мы оба погрузились в темноту, где единственным источником света были горящие магическим голубым пламенем глаза моей жертвы.
Вот только жертва-то теперь я.
Серафина
– У страха глаза велики, – успокаивала меня в детстве бабуля.
Не спорю, чем сильнее себя накрутишь, тем ярче будет работать твоя фантазия. А накручивать я себя умею прекрасно. Могла бы веретеном у швеи подрабатывать день и ночь. Не пришлось бы тогда быть ведьмой на полставки и ко всяким жутким парням в спальни незаконно проникать.
В папенькином замке, в каждой отброшенной стулом тени мне чудился по меньшей мере дракон. И я с пронзительным визгом неслась по коридорам, пугая слуг, замковую нечисть и отца. Всякий раз тёмный лорд вздрагивал от моего вопля и разливал чернила по документу.
– Дракон. Там дракон! Вот – такие зубищи!
И вот я выросла, и пусть больше не несусь к папе в кабинет дрожа от ужаса. Страхи никуда не делись. Клянусь, прямо сейчас, в эту самую минуту передо мной реально стоял дракон, а не силуэт от табуретки. Пусть у этого дракона на голове не росли рога, да и крыльев перепончатых я не наблюдала, главное же впечатление. А меня вот прям впечатало от увиденного.
У моего страха глаза были такого пронзительного оттенка, что я бы даже название ему не отыскала во всех справочниках мира. Цвет ясного неба за секунду до апокалипсиса! Вот лучше определение. Дышал мой дракон зло и со свистом. Каждый его вдох вытягивал из меня душу, а выдох швырял её мне обратно в лицо.
Кажется, эта пытка молчанием длилась вечность, пока я первой не подала голос, стараясь звучать уверенно и непринужденно, насколько позволяла обстановка и мой внешний вид: