– Саша не такой!
Я опешила и округлила глаза. Верней было бы сказать, что выпучила, но… В общем, но. Самым большим моим желанием было – как следует оттаскать идиотку за волосы и бросить её прямо здесь. Но кто знает, чем этот порыв может закончиться.
Я скривилась.
– Понятия не имею, почему ты решила, что и в этот раз твоё прости сработает. Я устала от твоих выходок, Ир. Правда. Очень устала. В понедельник верни все конспекты. Раз помощь не нужна, я пойду.
Не такой.
Я пнула какой-то булыжник и свернула к остановке. Не такой.
Этот её возмущённый возглас задел больше всего. Откуда ей известно, что не такой? Встречалась она с ним, что ли? Хотя нет. Ирка бы ни за что не стала к своему визави вызывать другую. Даже меня. Здесь что-то другое. Я цыкнула и вытянула голову, чтобы посмотреть, едет ли автобус. Дождь всё не утихал, поэтому я спряталась под козырёк, всё больше накручивая себя.
Боже. Как же хочется дать кому-нибудь в морду.
Я поправила рюкзак и облокотилась на прозрачную стенку остановки. Дождь всегда нагонял на меня тоску. Я не любила осень со всей этой кашей, промозглыми ветрами и неизменно плачущим небом. Казалось, вместе с ним каждый раз плакала и я.
До дома добралась далеко за полночь. Благодаря непогоде и опоздавшему автобусу, я протащилась пешком добрых пять километров, каждый раз сворачивая на самую освещённую улицу. Кажется, опыт хождения по переулкам ради экономии времени навсегда останется в моей памяти.
Дверь открыла почти бесшумно, стараясь даже не дышать. Если мне повезло, то папа взял ночную смену, если нет, то сейчас…
– Пять минут второго.
Я вздрогнула.
Щёлкнул выключатель и передо мной появился отец. Полностью одетый, с телефоном в руках. Мне даже смотреть на экран не нужно, чтобы знать, что прямо сейчас там высвечивается карта с моим маршрутом.
– Извини. – Я скинула рюкзак на пол и привалилась к двери. – Автобус не приехал, пришлось идти пешком.
– Ты вышла из кафе без семи минут одиннадцать.
Отец был моим авторитетом с самого детства, просто потому что других в моём поле зрения не было. Всегда беспрекословное послушание выработало у меня привычку извиняться там, где это можно было не делать. Но отец считал иначе.
После смерти матери, он как с цепи сорвался, старательно контролируя каждый мой шаг. Если бы Вещий не понравился отцу и не имел безупречного прошлого, то я бы там и вовсе не работала.