– Чильеджоло.
– У нас нет чильеджоло. – Секондо уже знал предстоящий спектакль наизусть.
– Тогда бовале гранде.
– И бовале гранде нет.
Дальше обычно шли красное монтескудайо, черазуоло ди виттория и кариньяно дель сульчис.
Но на этот раз бармен явно не был расположен к общению и оборвал разговор, налив привычное пино-нуар[2].
– Вечно в вашем заведении ничего нет! – запротестовал Пьеро по прозвищу Ной, известный в определенных кругах своей замечательной способностью безошибочно определять состав любого вина, а еще тем, что нередко от излишнего усердия ему случалось по уши налиться в процессе дегустаций.
– Так что тебе мешает пойти в приличное заведение по твоему вкусу? А то здесь, я вижу, каждый пользуется привилегией критиковать и возмущаться.
Любитель пино-нуар покосился на свой бокал и перевел взгляд на только что вошедшего в бар Стуки.
– Я плачу, и значит, имею право возмущаться!
– Это еще что за теория?
– Правильная теория!
– Куда катится мир? – принялся философствовать бармен. – Человек просыпается утром и выдает теорию: обо всем и ни о чем, о кризисе, о выходе из кризиса, о правых, о левых… Пьеро, теории так не рождаются, это тоже своего рода искусство, – отрезал Секондо.
– Хорошо, тогда приведи мне пример правильной теории.
– В период кризиса торжествуют белые вина.
– А когда торжествуют красные вина?
– Когда все идет отлично!
– И после этого ты недоволен тем, что я пью только красные вина?
– У меня есть теория о теориях, – попытался вставить Стуки.
– Супертеория? – заинтересовался Секондо.
– Естественно. Но я вам объяснять не буду, иначе вы придумаете теорию о супертеориях, и так без конца, – улыбаясь, ответил инспектор.
Стуки прокорпел целый день над документами и вырезками из старых газет, изучил массу черно-белой хроники, а на выходе из полицейского управления ему припомнилось мрачное, беспросветное, как зимний туман, настроение его приятеля-бармена, в котором тот пребывал уже несколько дней подряд. Вот и сейчас Секондо неизвестно за что рассердился на одного из своих постоянных клиентов.
– Серьезно? – спросил Стуки, чтобы разрядить обстановку. – Вы пьете только красное? Вам не нравятся белые вина?
– Изначально виноград был красным. Потом произошла какая-то генетическая мутация, повлиявшая на натуральный краситель кожицы виноградных ягод. Так появился белый виноград. Я так думаю, Господь услышал молитвы производителей шампанского.