Нога заболела сильнее, чем обычно. Королю хотелось закончить надоевшую беседу, как можно быстрее.
– Он подобрал для вас неподходящую жену, – продолжал Норфолк.
– Он же исправил собственную ошибку. Кромвель нас развел, – Генрих, с трудом поднявшись из огромного кресла, пересел к столу.
– Сначала подобрал жену, а потом с ней развел. Не кажется ли вам такой поступок странным? Стоило ли изначально настаивать на этом браке? Это же была его идея.
Генрих, постанывая то ли от удовольствия, то ли от боли, вонзил зубы в сочный кусок мяса. По массивному подбородку потек жир. Он капал на рубашку, но король не обращал на это ни малейшего внимания.
– И потом, – не унимался Норфолк, – слишком уж он рьяно проводит церковную реформу. Не много ли денег скопилось в его собственных карманах? И не слишком ли он настаивает на реформировании? Англия не отказывается от католической веры, мы только перестали признавать единовластие папы, – герцог откашлялся, – потому что единственным указом нам служит ваше величество.
Генрих продолжал есть. В полной мере наслаждаться пищей ему мешал продолжавший говорить герцог. «Надо выставить его за дверь», – подумал король.
– Хорошо. Мы велим казнить Кромвеля без суда. Мне вполне достаточно того, что вы сказали для вынесения приговора, – Генрих протянул руку за следующим куском. – Идите.
– Простите, ваше величество, прежде чем я покину вас, осмелюсь обсудить еще один, на сей раз последний вопрос, – Норфолк согнулся перед королем в три погибели. – Простите, что мешаю, но он не отнимет много времени.
Король вздохнул. Дела государственные превыше всего.
– Говорите, – Генрих взял в руки серебряный кубок с вином и громко икнул, – только быстро. У меня есть и другие дела.
– Конечно, – герцог успел к тому времени разогнуться, но не счел для себя за труд поклониться снова, – я о вашей новой жене…
– Вы заблуждаетесь, – загоготал король, – я на днях развелся с Анной Клевской и просто не успел жениться вновь. Времени было мало, – он продолжал икать, пить вино и смеяться.
– Я заметил, ваше величество, что вам нравится моя племянница, Кейт, – осторожно проговорил Норфолк. – Она составила бы вам прекрасную партию.
Генрих вспомнил очаровательную, юную девушку, фрейлину его бывшей жены. Ее карие глазки всегда ярко блестели, она мило улыбалась, когда принимала подарки от короля и искренне его благодарила. Эдакое чудное дитя! Король непроизвольно заулыбался, и неожиданно икота прекратилась. Приняв это за доброе знамение, он покивал: