«Эй, хозяева!» – раздался приглушенный голос с узкой дороги-улицы.
– Да чтоб вас всех! – прошептала я в неистовом гневе.
Мой сын переплюнул сам себя. Поставил новый мировой рекорд по ору и всхлипываниям прошедшей бессонной ночью. Моя грудь взрывалась от того, что не было сил сцедить молоко.
И это могло опять плохо закончиться, блядь блядская! Закончиться застоем молока и температурой под сорок?
Последнее, что мне нужно было в тот момент, когда я подыхала от раздражения и усталости, так это появление очередного гастарбайтера с предложениями продать ему металлолом или выдать какую-нибудь работенку.
Красные глаза. Стиснутые зубы. В зеркале отражалась не милая Кошк…
Даже не смей вспоминать это слово!
…В зеркале прихожей был какой-то взъерошенный черт. Который собирался раз и навсегда отвадить уродов шастать возле дома, где была лишь взвинченная и слабая мать-одиночка и еле уснувший грудничок.
Первое время я делала перед пришлыми вид, точнее, врала, мол, муж на работе, поэтому хрен знает, нужно ли что-то или нет по хозяйству. Думаю, они со временем смекнули, что никакого мужа нет…
Точнее, он был, но недолго. Мы с Титовым пробыли в статусе супругов ровно неделю, пока нас по-быстрому не развели благодаря связям его мамаши в ЗАГСе.
Куда теперь ни ногой! Довольно походов в проклятые ЗАГСы.
Не столько опасения быть ограбленной или изнасилованной, сколько лютый страх за Яна – вот что двигало мной в тот момент, когда я пулей вылетела с веранды, схватила в предбаннике так полюбившийся топор…
– Пошел на хер отсюда! – рявкнула я, даже не успев обогнуть дом.
Зато ты успела прикурить сигаретку, которую вообще-то намеревалась посмаковать вечером?
Нет, утром самое оно!!!
– Еще раз сунешься сюда…
Бля-я-я-я-я-ядь!
ОН!
Монстр из грязного прошлого. С бородищей. С ирокезом. Во всем черном.
Викинг!
Это был он.
Его дачный дом. Объявление на заборе «Продается», увиденное тем днем, когда мы приехали в роли двух корефанов сюда. Тогда в груди кольнуло от какой-то грусти. Детство. Его воспоминания. Летние каникулы и парни-соседи, давным-давно ставшие половозрелыми мужиками.
Мне почему-то стало больно за…
Того, чье имя нельзя называть даже мысленно.
За того, кто не заслуживает ничего, кроме презрения, нет, лютой ненависти!
Биологический отец моего ребенка.