Виктор Игнатьевич тяжело вздохнул, отводя глаза в сторону. Ему не нравилось, что сын ерепенится, но невеста тоже не сильно жаждет под венец. Пришлось немного приврать.
– Знает. – Недовольно буркнул мужчина. Как бы то ни было, у него свои планы на семью Лебедевых и первым делом необходимо породниться.
– И что? Она согласна? – Насмешливо спросил Рома, складывая руки на груди. Он был уверен, что девушка тоже встанет в позу.
– У нее тоже нет выбора. – Гордо заявил Арефьев, перекрывая любые возражения. Только Роман уже был не тем мальчишкой, который не мог противостоять властному отцу.
– Ну, вот, и я об этом. Прекратите говорить ересь. К тому же, Вика тоже не хочет. Зачем устраивать цирк средневековья.
– Ты же знаешь, что произойдет, если ты не выполнишь это условие. – Тихо и буднично поинтересовался Виктор Игнатьевич.
– Папа, это смешно. – Чуть повысив голос, ответил мужчина. Затем он вздохнул, приводя эмоции порядок. Родитель единственный человек, который мог так легко выводить Рому из себя. – К тому же, я не нуждаюсь в твоих деньгах. Я прекрасно зарабатываю сам. – Это должно было стать достойным ответом на шантаж.
Арефьев старший постоянно говорил, что лишит сына денег и наследства, если тот не сделает так, как тот пожелает. Рома снисходительно помалкивал. Отчасти его карьера состоялась благодаря подсознательной установке не зависеть от отца. И вот теперь он мог самодовольно усмехнуться и уйти в закат. Хотя, Роману пришлось побороться за право работать не с отцом, а «на стороне». Виктор Игнатьевич постоянно твердил, что сын неблагодарный, раз решил помогать зарабатывать чужим людям, а не семье. Но, Рома понимал, что не сможет быть свободным, оставаясь в фирме. Причина по которой молодой мужчина оставался в родительском доме была его сестра Даша.
– Не нуждайся сколько угодно. – Все еще совершенно спокойно продолжил Виктор. – Ладно. Твоя взяла. – Мужчина только развел руками, даже не взглянув на сына, продолжая заниматься своими делами.
– Правда? – Растерялся Рома. Он и не думал, что отец так быстро сдастся. Это не в его духе. В глубине души уже зрело чувство, что в этом смирении скрывается подвох и родитель придумал другой рычаг давления.