– Те, кто держался друг за друга – победили. Прятаться – не выход. Играть от обороны почти всегда проигрышная стратегия, – я пожал плечами, – Кто лучше, кто хуже приспособлен – покажет ближайший миллион лет эволюции. Я столько не проживу, потому не хочу ломать на эту тему голову. С этим пусть разбираются антропологи и генетики. Иммунные уже не люди. Мутанты – другие внешники нас так и называют. Мне жаль твою дочь, как и других детей, однако я не вижу ни единого способа, как могу помочь ей. Я не тот, кто может ей помочь, капитан. Если вам что-то нужно, делайте это сами.
Дорохин ухмыльнулся одними кончиками губ, но совсем не весело.
– Да ну? – хмыкнул он.
– Меня сидение под замком не делает счастливей… Да никого не делает! А выезжать на рейды через КПП по пропускам? Это вообще не вариант, – продолжал я, – Что дальше? Нас, как собак за любую оплошность будут сажать в ошейниках на цепь? А если завтра комендантом лагеря станешь не ты, а кто-то другой? И он в один прекрасный момент решит не выпускать, например, меня, так как я ценная динамо-машина, заменяющая собой атомный реактор?
Я перевёл дыхание и в звенящей тишине продолжил:
– Нет, капитан. Пока мы в лагере, мы под неусыпным надзором большого брата, так? Но какие у вас цели? Куда вы ведёте нас? Чего добиваетесь? Да, вы помогли нам расправиться с пиковыми. Спасибо. Но меня не покидает подозрение, что вы и датчане банально боретесь за власть в регионе? – я пожал плечами, – Сражаться я буду только за себя и своих, а их по пальцам рук можно пересчитать, и ещё останется. Я сам по себе.
Пока я выдохся и замолчал, инициативу вновь перехватил Медведь.
– Что с ваша дочь? – уточнил он.
Я понял, что вопрос задан с подвохом. Мой крестник пытается применить свой новоприобретённый Дар ментата. Ведь в хосписе можно разным заниматься, например быть главврачом или санитаром. Да мало ли?
– Белокровие…
– Это опасная… – он замешкался, подбирая слово, – Эээ… Недомогание…
– Это смертельная болезнь, американец, – возразил ему капитан, – Доктора дают прогноз в три года. Это моя личная драма, а знаешь, сколько ещё неизлечимых детей в том хосписе? А сколько по стране таких заведений?
– Много, – упавшим голосом ответил Медведь, – Очень много.
– Да, много… Но заметь, мы органы из иммунных не вырезаем без их на то согласия, – надавил Дорохин, – Мне нужны выносливые, сильные и приспособленные к местным реалиям рейдеры не для того, чтобы охотиться на людей. Со спасением свежаков с перезагрузившихся кластеров и Гамлет справится.