. Тоуни имел все права на такую критику. Он составил манифест 1929 года «Лейбористская партия и нация», связав партию – по крайней мере, на бумаге – с социализмом, который он обозначил как моральный императив
136. Если действия Макдональда по формированию национального правительства были предательством социализма, то они были предательством социализма Тоуни.
Социализм Тоуни был явно и безоговорочно христианским. Для Тоуни «суть всей морали» заключается в том, чтобы «верить, что каждый человек бесконечно важен и что никакие соображения целесообразности не могут оправдать угнетение одного человека другим». Но, добавлял он, «чтобы верить в это, необходимо верить в Бога»137. Это замечание, однако, было сделано в личном дневнике Тоуни и стало известно только посмертно. На основании публичных текстов Тоуни некоторые предполагают, что он придерживался более светских взглядов, чем часто считается. Некоторые из ключевых работ Тоуни – например, бóльшая часть книги «Стяжательное общество», опубликованной в 1920 году, – умалчивают о какой-либо религиозной основе социализма138. Однако этот аргумент трудно совместить с последней главой труда, где в основании его аргументации прослеживается явно христианская этика. Антиматериалистическое учение Писания, примеры которого дают Песнь Богородицы, жизнь и учение Христа, он описывает как «революционную» веру, с помощью которой Церковь может и должна стремиться реорганизовать общество. Если воспринимать послание христианства всерьез, оно «уничтожит как произвольную власть немногих, так и рабство многих»139. Политические историки Мэтт Бич и Кевин Хиксон делают вывод, что «для Тоуни демократический социализм возможен единственно потому, что он вытекает из его христианской веры»140.
Социализм Тоуни основывается на идеале служения. В самом простом своем виде это призыв к духу кооперации вместо духа конкуренции, основанный на понятии братства. «Когда хорошо устроенная семья оказывается на мели, – писал Тоуни, – она не побуждает одних своих членов хватать все, что можно, бросая других на произвол судьбы. Напротив, она стремится к тому, чтобы сократившиеся средства наилучшим образом использовались в интересах всех»141. Здесь, по мнению Алана Уилкинсона, Тоуни опирается на образ тела из посланий Павла (1 Кор. 12: 12–26; Рим. 12: 4–5), чтобы сказать, что все члены общества являются членами одного тела – у каждого своя функция, но все они должны сотрудничать. В более глубоком смысле идеал служения Тоуни – это призыв к тому, чтобы экономика основывалась на функциях, а не на праве собственности вне зависимости от функций. Он осуждает тех, кто защищает право землевладельцев, не предоставляющих никаких услуг и не выполняющих никаких функций, просто получать платежи за использование своей земли – например, права владельцев угольных шахт, которые получают отчисления за деятельность на их земле, но не играют никакой роли ни в добыче или перевозке угля, ни даже в планировании и управлении работой. «Такие права, – утверждает он, – строго говоря, являются привилегиями. Ибо определение привилегии – это право, к которому не прилагается соответствующая функция»