Я прыгала от счастья! Еще бы! Увидеться с самим господином Котовым, узнать из его уст много полезного и обязательно засветиться на его канале в соцсетях! Он же всегда выкладывает все новости у себя на странице, а вездесущие СМИ подхватывают и распространяют.
– Я не пойду, – робко проговорила Марго, услышав мои комментарии по поводу предстоящего события.
– Да ты что?! Это реальный шанс! – я выпучила на нее глаза, дабы показать, какую чушь она несет.
Но на Марго это не подействовало. Ее упадническое настроение до сих пор не выветрилось спустя столько часов. Она медленно передвигалась по домику, депрессивно вздыхала и маялась. Иногда стеснительно улыбалась, когда встречалась взглядом со Степаном. Он – единственный, с кем она более-менее здесь ладила.
После некоторых ночных откровений я чувствовала себя в долгу перед Марго. И сейчас как раз было самое время, чтобы наладить отношения. Ведь моя соседка действительно не собиралась идти на лекцию, а это приравнивалось к писательскому провалу или вылету из конкурса. Я должна была заслужить ее доверие, а это удобнее сделать – только поделившись чем-то сокровенным. Однако, когда делишься своими проблемами с другими, есть риск, что этим воспользуются против тебя же. Но ради Марго я хотела рискнуть. Так или иначе: после конкурса почти никого из этих писак я не увижу, вряд ли кому-то взбредёт в голову слагать обо мне лживые легенды.
– Если честно, у меня тоже не клеится с мужчинами, да и с людьми в принципе, – после моих слов Шурупчик шокировано посмотрела на меня, а я молча кивнула в подтверждение. Присела на стул рядом с диваном, на котором в углу жалела себя Марго. – Название моей книги идет из детства. Дело в том, что со мной никто не хотел играть. Я была из богатой семьи, а соседские детишки объединились и создали какое-то сообщество против меня. Придумали гимн, правила и законы, чтобы только ни в коем случае не брать меня в команду. Но говорить, что со мной не играли, как-то слишком жалостливо, поэтому я всегда говорила: «В меня не играли». Этот вариант выставлял виноватыми других, но не меня.
Марго слушала, прикусив язык. В холле мой голос отзывался слышным эхо, так что я периодически вздрагивала от него, полагая, что говорит кто-то другой у меня за спиной. Мне хотелось прекратить разговор. Но если я действительно желала вытащить Марго из домика на лекцию, нужно было довести монолог до кондиции.