– Это дельное замечание, уважаемая Брунхильда Бэтфорт… – ещё раз склонившись перед Бьянкой, отозвалась Расдэс.
– Это ещё не всё. Вы позволите? – Мои слова заставили зал утихнуть в немой паузе. В воцарившейся тишине я слышал, как кто-то нервно взглотнул. – Мне можно продолжить? – обратился я к своей ведьме, и та, собрав на себе все взгляды собравшихся, нахально улыбнувшись мне, кивнула. – По нашим подсчётам, в закромах семьи Бэтфортов личных ресурсов хватит на год и три месяца при условии сокращении личной стражи на пятьдесят процентов. Если семейство решит обзавестись рабами или новой рабочей силой, которой нужно платить или которую нужно кормить всё станет куда хуже. Пусть после битвы пройдёт месяц-два, прежде чем всех павших заменят новыми рабами мы столкнемся с большой бедой. К этому моменту еды останется на месяцев шесть, плюс негарантированный урожай, который наш враг может уничтожить прямо на полях. – Мои слава вновь заставили собравшихся взяться за головы. Сражаться против Видэнбергской армии в поле, отстаивая свои змели – чистого рода самоубийство. Найти помощь и заключить с соседними городами альянс тоже не получится: пока нас не признала местная графиня, мы всего лишь мятежники, способные платить за еду в два, а то и в три раза больше.
– Тогда я не вижу способа, как нам победить… Если всё и вправду так, как говорит молодой человек, то, сразив врага у стен, мы всё ровно проиграем в войне, – проговорила старуха, представляющая в городе гильдию торговцев. – Скоро в Тэтэнкоф прибудет множество кораблей с рабами. Зная проблему с едой, а также незащищённостью наших посевов вне города, не один уважающий себя ремесленник не решит вкладывать деньги в гиблое дело. Если нас осадят, мы обречены… – Поднявшийся гул и пересуды завели толпу, и, когда их споры едва не дошли до рукоприкладства, старуха Эльга, вмешавшись при помощи всё той же грубой силы, быстро навела порядки.
– Я надеюсь, Глауд, у вас с Брунхильдой уже есть идея, иначе я не понимаю, к чему было наводить панику на всех собравшихся! – злобно сверля взглядом меня и Бьянку, пытавшуюся жестами рук успокоить мать, заявила Бэтфорт старшая.
– Разумеется. – Вновь тишина повисла в «палате». – Уважаемая рубака произнесла крайне важные слова, которые никто, кроме Бьянки, так и не услышал.