Мимо нас проносится какая-то дама в изумрудном, задевает своей юбкой мой подол и задирает его. Я пытаюсь прикрыться корзиной и разгладить ткань на костлявых ногах. Жаль, домотканый хлопок нельзя натянуть до щиколоток.
Может, я и легкая, как капелька, но за лето я вытянулась, а мои огненно-каштановые волосы отросли. Теперь юбка доходит лишь до колен, что недопустимо для девочки двенадцати лет. На что сверстники не перестают указывать. Хотя директриса Элис и наказывает хихикающих девочек и глазеющих мальчиков, но на прошлой неделе она вызвала Нонну, чтобы обсудить, во что я одета.
Подумать только, моя учеба в частной тарекуоринской школе зависит от длины юбки.
Я умоляла Нонну перевести меня в школу на Тарелексо, но она говорит, что это великая честь – учиться под одной крышей с членами королевской семьи. Думаю, она надеется, что близость к чистокровным восстановит репутацию семьи, хотя вслух говорит, что к репутации это не имеет никакого отношения, дело в традиции – все Росси до меня посещали школу Скола Куори.
Нонна упускает из виду, что все Росси до меня родились с заостренными ушами и магией.
Лезвие скользит по моей щеке прямо над округлым ухом. Нонна ахает, с грохотом роняет корзину на мостовую и за плечи притягивает к себе.
– С каких это пор стражники поднимают мечи на детей? – Ее голос полон злобы.
Мужчина в белой форме вкладывает меч в кожаную перевязь, взгляд его янтарных глаз скользит по острым кончикам ушей Нонны.
– Церера Росси, твою внучку нужно подстричь.
– Ты планировал сделать это мечом, командор?
Стражник задирает подбородок, чтобы придать себе устрашающий вид.
– Уверен, ты бы этого не хотела. Я славлюсь не своими парикмахерскими навыками.
– Ты чем-то славишься? – шипит Нонна, и от ее голоса волосы, обрамляющие мое лицо, развеваются. Волосы, которые, по-видимому, слишком длинные.
– Что ты сказала, Церера? – прищуривается стражник, он явно все слышал.
Нонна спокойна, поэтому я сдерживаю дрожь, только пару раз сглатываю. Особенно когда еще двое патрульных-фейри приближаются к командору Дардженто.
– Ее подстригут вечером.
Сильвий Дардженто щелкает своей треугольной челюстью:
– Я должен их измерить.
Мозолистая рука Нонны скользит по моим густым локонам.
– Но не станешь.
Их взгляды скрещиваются.
Нонна взвалила на себя заботы о помешанной дочери и внучке-полукровке, но, несмотря на все тяготы, ее взгляд столь же остер, как драгоценные камни, украшающие длинные тарекуоринские уши.