Сказал и понял, что сказал непонятное. Попытался исправить, но получилось еще хуже.
– Я в том смысле, что хотим свободы для того чтобы делать что хотим … но для всех людей. Для пролетариев, для буржуев … для баб.
– Баб? – в недоумении переспросил генерал, но решил не заострять на этом внимание. – Бог весть. Не суть. Моя просьба, матрос Грабарь, ни в коей мере не умилит вашей свободы ни «для» и, тем паче, ни «от». Я прошу вас, заметьте не приказываю, а по-человечески прошу, вернутся на «Рынду». В «вас» я подразумеваю всех матросов учебного корабля.
– А на кой нам это надо? – ухмыльнулся Шура, поддев за плечо спящего напарника. Тот продолжал спокойно спать. Жаль никто не заценит как генерал упрашивает простого матроса. Олухи у парадной – пара гарнизонных лаптей, прибившиеся к анархистам неделю назад. То, что часовые не участвуют в разговоре, значило, что они тоже спят. А братки у сейфа не слышат. Подвал глубоко, и с противоположной стороны дачи.
– Родине надо. Если подзабыл, я напомню. Идет война. На кораблях не хватает офицеров. А без вашей поддержки, без вашей службы, гардемарины так и останутся гардемаринами.
– А нам то что? – Шуре нравилась роль упрашиваемого.
– Пока ничто. Но если пустим немца, он не спросит анархист ты или эсер. Всех и каждого скрутит в бараний рог. Как тебе такая свобода, матрос первой статьи?
– Э нет, ваше превосходительство. Тут вы тоже мимо. Пролетарий пролетария завсегда поймет и зауважает. Будь то немец или … бурят, – сказал Шура и хихикнул, представляя как матрос Тудуп, адмиральский денщик, поймет какого-нибудь матроса Ганса. Хохма. Без теребенчика с двойным кикером не разберутся.
– Эх, братец! – вздохнул генерал. – Тут русский русского понять не может. Впились друг другу в глотку …
– Чего крик? – тяжелая рука легла на Шурино плечо. От неожиданности матрос вздрогнул и схватился за маузер на поясе.
– Тьфу ты, черт нерусский, – успокоился Шура, узнав раскосое лицо. – Только подумаешь о …, а ты уже тут как тут. Почему пост оставил?
– Пост оставил, ключ не оставил, – бурят деловито предъявил ключ от сейфа. – Сама не убежит.
Судовой комитет давно призывал к восстанию. Два месяца назад матросы «Рынды», наконец, забунтовали. Сошли на берег и перебрались из Кронштадта в столицу. Часть, после недельного запоя, разъехались по домам. Несколько ветеранов, коих на учебных кораблях много, вернулись на службу. А оставшиеся подались в революционеры. В какие именно еще не решили. А когда выяснилось, что до всемирного счастья далеко, а кушать, и желательно лучше чем на корабельном камбузе, надобно каждый день, братва сообразила.