, – напомнил я, – поэтому, возможно, все закончится не так, как ты планируешь.
– Хватит уже, – презрительно усмехнулся он. – Я могу связать тебя по рукам и ногам. Твоими же кишками.
Я покосился на него и осторожно предупредил:
– Если не придешь в себя и не станешь похож на нормального человека, скоро выясним, кто прав.
Он нахмурился пуще прежнего, вконец помрачнел и хотел было ответить, но я незамедлительно продолжил:
– Нет. Только не начинай. Не вздумай уходить в штопор эмо-вампира с его подростковыми терзаниями. Это эгоистично, а отныне эгоизм тебе не к лицу.
Какое-то время он смотрел на меня – поначалу взбешенно, затем задумчиво и, наконец, с тревогой.
На берег накатывали волны.
– Теперь мне надо думать о семье, – сказал Томас.
– Как и всякому приличному человеку, – подтвердил я.
– И все изменится. – Его серые глаза смотрели куда-то вдаль, за озеро.
– Угу.
– Мне страшно, – признался он.
– Еще бы.
По языку тела я понял, что он расслабился и вдруг снова превратился в моего брата.
– Прости, что я на взводе. Не люблю обсуждать с тобой… вампирские дела.
– Предпочитаешь делать вид, что мы обычные братья, – покивал я. – С обычными проблемами.
– А ты? Не предпочитаешь? – спросил он.
– Может быть. – Какое-то время я рассматривал свои кеды. – Но нельзя игнорировать реальность только потому, что она тебя не устраивает. Если надо, я силой приведу тебя в чувство. Хотя правильнее будет, если ты сам образумишься. Так честнее по отношению к окружающим.
– Пожалуй, – согласился он. – Есть у меня на уме один вариант… Короче, разберусь. Ну что, доволен?
– Я не твой отец, – примирительно заметил я, приняв защитную стойку: руки подняты, ладони повернуты к собеседнику. Затем пришла моя очередь хмуриться. – Кстати, не будет ли проблем с твоими родственниками по отцовской линии?
– А когда с ними не было проблем?
– Хех, – понимающе отозвался я.
Молчание затянулось. Над озером проступил первый темно-оранжевый обод, уже коснувшийся небоскребов у нас за спиной. По стенам из стекла и бетона неуклонно взбирался свет.
– Бывает, я сам себя ненавижу, – сказал Томас. – В смысле ненавижу, что я вампир.
– Может, настало время проработать этот вопрос? – спросил я. – Малыш будет брать с тебя пример, а ненависть – не совсем то, что ему нужно.
Брат сердито взглянул на меня: