Плечо пылало. Ощупав рану, Гвенна обнаружила застрявший в мышце горячий осколок. Снова чуть не вырубилась и снова отбросила от себя дурноту и обморок. Рука слушалась, значит мускул не перерубило, но движения скованы. Гвенна еще раз, уже осторожнее, ощупала рану. Рассмотреть не сумела, но и так было ясно: зазубренная железяка в палец длиной.
– Оставила бы ты как есть.
Анник уже взобралась на соседний коготь. Из-за черной формы и темноты не удалось рассмотреть, ранена ли лучница, но боеспособность она явно сохранила. Хорошо, потому что главный бой был впереди.
Гвенна покрепче ухватила осколок металла.
– Гвенна…
Остального она не услышала, потому что на сей раз, выдернув эту дрянь из плеча, все-таки провалилась в обморок.
Она плыла, качаясь в теплой соленой воде. Волны ласкали кожу, смывали с лица волосы. В невесомости было хорошо, лучше лучшего, будто она только теперь поняла, какое грузное, неподъемное тело день ото дня таскала по суше.
– Вот бы здесь и остаться, – пробормотала она.
Слова еще не сорвались с губ, а она уже пробудилась к ужасу этой ночи, к тяжести своего тела, вращающегося под несущейся в темноте птицей.
Гвенна судорожно вздохнула – легкие жгло огнем, – дотянулась ступней до когтя, остановила кружение, снова подтянулась на место и проверила дырку в плече. Кровь шла, но Гвенна полжизни обливалась кровью. Сознание ясное. Суставы и кости не вывернуты куда не надо. Сердце, как и следует в таком положении, отбивает сердитую дробь, а значит, нет у нее предлога отлынивать.
– Джак, – позвала она, – как Король?
– Вроде в порядке, – ответил пилот.
Судя по голосу, он остался цел, что и понятно. Он-то сидел на спине Короля Рассвета. Его укрыло от взрыва огромное тело птицы.
– Точно скажу только на земле, но движется он гладко.
И это тоже понятно. «Звездочка» и Гвенну с Анник не угробила. Нападавший запорол бросок: поторопился или промазал. Толчок, может, и разъярил птицу, но с неба не сбил. Повезло.
Конечно, то, что у зеленых рубашек вообще оказалась «звездочка», ни шиша везением не назовешь. Напортачил кто-то из Кентом драных поганцев, которым по приказу помогало ее крыло, а расплачиваться пришлось им. Гвенна на несколько ударов сердца дала волю гневу. В гневе была сила, а в силе она очень нуждалась. Потом, ощущая зубами свое горячее жадное дыхание, она заставила себя разобраться в происходящем. Король Рассвета парил над темной лагуной. Где-то позади гудели, как опрокинутый улей, Пурпурные бани: оттуда доносились приказы, вопросы, крики боли.