Самолёт ещё не коснулся полосы, а я уже понимал: день не задался. И вовсе не по причине дождя – меня знобило и подташнивало. Пространство салона плыло и причудливо искривлялось. По улицам моего тела шныряли вирусы-мародёры, в моём воображении почему-то очень похожие на мужчин йеменского племени кинда. Было понятно, что продержаться усилием воли можно часа три, а потом придётся подключать тяжёлую фармацевтическую артиллерию.
Как всегда в этих случаях, в голове начало звучать детское стихотворение «Не ходите, дети, в Африку гулять». Через минуту к декламации мозг присоединил музыкальное сопровождение – что-то из Queen.
Я лихорадочно прикидывал, стоит ли говорить встречающему чиновнику о своей проблеме или разумнее потерпеть, объяснив бледность и уклонение от беседы бурной бессонной ночью.
«Маленькие дети! Ни за что на свете не ходите, дети, в Африку гулять». Старшина Иван Стеблов декламировал Чуковского нараспев под мелодию известной рок-группы.
Одновременно он управлял десантной лодкой и гримасничал, пародируя нашего мичмана, который болел после вчерашнего возлияния со стармехом высадившего нас гидрографического судна. Нам предстоял двухсуточный переход от побережья Йемена вглубь, на юго-запад. Мишка Алинин, устроившийся у ног Стеблова, орал, перекрикивая мотор: «Никакая это не Африка, а Аравийский полуостров!»
Ваня улыбался и кричал в ответ: «Милая, чего ты кобенишься? Здесь всё рядом! Отстреляемся и махнём смотреть пирамиды». Хочется верить, что Ванькина душа добралась до Каира.
Через неделю после обустройства базового лагеря к нам на разваливающемся грузовичке приехал пожилой неулыбчивый дядька, молча выгрузил продукты и воду, пошептался с командиром и уехал. За ужином с фруктами и местными сладостями Мишка спросил нашего командира, капитан-лейтенанта Ладыгина: «Кто оплатил этот шикарный банкет?» Тимофей Степанович ответил: «Ешь больше, а вопросов задавай меньше. Наши люди есть везде».
Видимо, батя ошибся. То есть да, конечно, наши есть везде, но и не наши тоже живут повсеместно. Йеменский данаец привёз отравленные продукты. Ночью Ладыгин успел доложить о ЧП.
К утру в живых остались только я и Ваня Стеблов. Нас рвало с кровью. Что-то сочилось по ногам, но сил снять брюки не было. Иван умер около десяти. В полдень солнце начало гаснуть. Прямо в зените. Медленно. Как будто Бог двигал ручку реостата.