? Разве можно в это поверить
мне?
Долгие дни я скитался по снежным пустошам. А быть может, то были недели. Хотя мне казалось, что прошли годы. Я вновь не смогу посчитать время, ведь нет над этой землёй смены дня и ночи. Но сколько бы его ни минуло, я дошёл до того, что искал, – я дошёл до семистенной Форхи – города, что стоял на этой земле с самых дней Сотворения. Некогда прекрасная и величественная, ныне она едва угадывалась в бесформенных руинах, покрытых снегом. Когда-то ею правили те, пред кем даже нынешние боги – лишь дети. А теперь королём этих залов и коридоров оставался только ветер. Он носился в древних стенах, завывая, словно одинокий зверь. И вой этот был скорбным, будто плач по временам давно минувшим, о которых помнит только он.
Я отдавал себе отчёт в том, что отныне именно я – единственное живое существо на всём континенте. Запасов еды, которые я смог протащить с собою на санях по заснеженной пустыне, хватит ещё на несколько недель. Что будет после того, как они закончатся, меня не волнует. Единственное, что важно сейчас для меня, – успеть завершить эту работу. Вот и всё.
***
…Самая маленькая комната в огромном дворце стала моим кабинетом. Она не была разрушена, кладка не обваливалась – это значило, что я могу укрыться здесь от вездесущего ветра. А малые размеры позволяют хоть сколь-нибудь её обогреть. Благо в свечах здесь недостатка нет.
Я сижу за ветхим столом в двух меховых куртках и плаще. Шапка и шарф почти полностью укрывают моё лицо, оставляя небольшую щёлку для глаз. Вокруг меня расставлены несколько десятков зажжённых свечей, создавая в комнате ореол неверного света. Он режет глаза, успевшие привыкнуть почти к полной темноте за недели скитаний.
На правой ладони надета лишь тонкая перчатка – иначе я не смог бы держать перо. Поэтому часто приходится прерываться и согревать озябшие пальцы. В эти моменты я начинаю пролистывать книги, которые принёс сюда. Большинство из них я отыскал уже здесь – в библиотеке Форхи. Но некоторые из них прошли со мною весь долгий мой путь. Я отыскивал их – осколки былой эпохи – в разных частях мира. Смею утверждать, что я единственный из ныне живущих людей, который умеет читать эти древние письмена. Но и я не в силах разобрать многие значительные части, пожелтевшие, истлевшие под гнётом всевластного времени. Многие книги разорваны или обожжены огнём. Поэтому моя работа усложняется стократно. И многие пробелы в записях я не в силах восполнить.