С деланым безразличием Инанна повернулась к нему и томно произнесла:
– Вовсе нет, просто мне немного грустно оттого, что Дыхание Ану снова разрушит весь этот мир, так заботливо отстроенный черноголовыми.
– Прости меня, Правящая Звезда Небес! – склонился в притворном поклоне Энлиль. – Я узнал все, что хотел, и не смею задерживать Красную Царицу Небес. Я прощаюсь с тобой и откланиваюсь!
– До встречи, Господин, чьи слова неизменны.
Инанна простерла руку над бездной грациозным и свободным жестом, и тотчас бесшумно порхающий комочек мрака прилепился к ней. Летучая мышь села на руку Инанны и запела свою благодарную песню богине, которую не услышал бы ни один черноголовый. Энлиль скривился в гримасе боли.
– Что, Владыка Горного Дома, ты не любишь тихие гимны моих верных слуг? – произнесла довольная Инанна и погладила зверька по спинке.
С кончика ее пальца сорвалась крохотная искорка и упала на мордочку летучей мыши, отчего та вся надулась, распушилась и встопорщилась.
– Дар вручен, мой маленький помощник, лети! – сказала богиня и подбросила мышку в воздух, а та, расправив крылья, растворилась в темноте.
Сказав это, Инанна шагнула в бездну за край площадки, где они стояли, и исчезла. Энлиль боязливо подошел в краю и заглянул вниз. Там ничего не было, только летучие мыши кружились хороводом, вытягиваясь в сторону морского торгового порта города Шанхая. После этого он повернулся и начал медленно таять в воздухе, одновременно оплывая и превращаясь в пугающего призрака. Почти растворившись, он вдруг заметил дрожащего от страха Березина и строго сказал ему визгливым голосом учительницы младших классов Сусанны Патрикеевны:
– Березин, тебе разве не говорили, что подсматривать за девочками нехорошо?!
Весь мокрый от пота, Березин очнулся от кошмарного сна и почувствовал, что падает, хотя уже открыл глаза. Ощущение было самого противного свойства, и он помотал головой, чтобы сбросить остатки дурного сна. Образы богини Инанны и бога Энлиля плавно отходили на второй план, он с облегчением, но слишком медленно понимал, что это всего лишь сон.
– Черт, вот приснится же такая чушь… – пробормотал он, садясь на кровати и шаря в потемках по столику, где должна была быть кружка с водой.