– Тужься ещё, ещё.. Мариночка, совсем немножко осталось, детка. Молодец. Отсасывайте, отсасывайте! – уже командовала коллегам врач.
Стон, глухой шлепок, словно кусок мяса плюхнули на стол.. и слабый детский писк.
– Девочку родили! – сестра с улыбкой приняла от врача красный, шевелящийся комочек, весь в белой пене.
– Бракодел.. лысый, – Марина сдувала с верхней губы капельки пота, не открывая глаз. И тут же повернулась на детский крик:
– Эй, что там такое? Где моя доченька, покажите скорее солнышко моё!
Когда на экране телевизора был забит очередной костыль в железнодорожную магистраль века, в коридоре показалась Мария Николаевна.
– Поздравляю вас, Юра, с дочкой. Три семьсот, крепышка.
– Спасибо.
– Вы что – не рады? Мальчика хотели?
– Да нет, в принципе, мне всё равно.
– Нет, вы посмотрите, что за равнодушный молодой человек!
– Я не равнодушный, я уравновешенный, Мария Николаевна.
Работал Титов неторопливо, занудливо, заставлял ассистентов потеть, молча злиться и переминаться с ноги на ногу. Сегодня Титов оперировал как-то особенно вяло, обильно потел, и сестра постоянно промокала ему лоб салфеткой.
– Отойди! Держи.. Ровнее держи, иссекаю, мать вашу! Суши. Еще суши. Суши лучше! – и пока ассистент промокал операционную рану, быстро и ловко перехватывая подаваемые тампоны, сердитый Титов швырнул окровавленный скальпель на столик посмотрел по сторонам , заметил Оленева, сидящего у своей аппаратуры и сказал почти пренебрежительно, лениво растягивая слова:
– Э-э, как вас там.. позовите кого-нибудь из врачей-анестезиологов. Наркоз ни к чёрту.
– 14 -
-Анестезиолог я. Наркоз глубокий, параметры стабильные. Продолжайте, пожалуйста, – так же без эмоций, но подчёркнуто вежливо ответил Юра
Пустыми рыбьими глазами Титов смотрел на непокорного мальчишку, но, убедившись, что всё в порядке, продолжал работу.
Летним днём Оленев с пятилетней дочерью шёл по солнечному бульвару, и Лерочка на ходу сочиняла очередную сказку:
– Жил да был на свете человек по имени Оленев. Внизу у него росли ноги, а наверху голова. Как у всех людей, там вили гнёзда малиновки. Поэтому Оленев осторожно обращался с головой и спал стоя, чтобы не раздавить маленьких птенчиков. А Падший Ангел никогда не был Ангелом. По характеру. Но по внешности – хоть куда. Только намного лучше. И Печальный Мышонок ничего общего с мышами не имел. Это его так звали иногда. А имя у него такое – Великая Лесная Дыра, а прозвище у него – Ванюшка.