Еще потому, что ко мне прижато очень хрупкое тело. Которое тоже колотит крупная дрожь. Колбасит не по-детски.
Дмитрий Юрьевич уезжает. А мы всё стоим. Минуту, две, пять… не знаю.
Понемногу справляюсь с адской тахикардией, или как там это называется.
И она тоже вроде бы…
Я раньше думал, что так только в кино… так показывают. Какой-то важный момент в рапиде – или слоу-мо – замедленная съемка. В реале так не бывает.
Да уж…
Я увидел мчащийся черный седан, тоненькую фигурку, делающую шаг на асфальт, потом второй шаг. Вот она медленно-медленно поворачивает голову, а потом кто-то тянет её за руку, буквально вытаскивая из-под машины, под аккомпанемент визжащих тормозов. Кто-то – это я. Моя рука.
Только я не помню, как оказался там. Это ведь все уложилось в какие-то секунды. Раз, два, три…
Раз, два, три – и её бы не было. Этой отмороженной девочки Калерии.
Но я успел. Да и дядя Дима по сути тоже успел, отвернул в сторону. Может, её задело бы по касательной, и травмы были бы несерьезные. По факту сейчас – только испуг, я думаю. И тачка, к счастью, не пострадала.
Ну, «бэха»! «Бэха» – это «бэха».
Я успел. Выдернул, падая на асфальт закрыл, на себя её уложил, стараясь, чтобы не стесала руки и ноги о жесткое покрытие.
– Ты как, цела?
Молчит. Как всегда. Только подбородок ходуном и слезы градом. Неужели? Щепка умеет плакать?
– Мама…
– Тихо, всё хорошо. Живы. Здоровы… Сейчас только воплей будет…
Да, дядя Дима поорал хорошо. Такого шестнадцатиэтажного заложил! Уши в трубочку. Но я попросил все-таки при даме не выражаться.
Пообщались. Я получил положенных трандюлей, и он умчал в закат.
А мы так и стоим.
Обнявшись.
– Мышь… ты как?
Судорожно вздыхает, стараясь, видимо, так же выровнять сердечный ритм.
– Давай, может, в медцентр? Тут рядом. У меня там знакомая доктор. Даст тебе что-то…
– Не… надо… – еле шепчет губами.
– Испугалась сильно, да?
– Не знаю. Устала просто. Домой хочу.
– Поехали. Отвезу.
– Не надо, я… я сама.
– Лер, послушай, посмотри на меня.
Она поднимает глаза, а у меня дикий шум в ушах от её взгляда. Просто от взгляда. А потом она говорит.
– Спасибо тебе.
Вот так. Просто спасибо.
А у меня снова словно к мотору усилитель мощности, и врубает на полную, и хреначит плюс стопицот оборотов в минуту. И я не выкупаю, что мне делать. Только тоненькая белая прядь волос, прилипшая к её губе, заставляет сфокусироваться. Аккуратно большим пальцем отодвигаю. За ухо заправляю.