– Она? Она… как эта… железная кнопка.
– Дурак ты, Ромка.
– Еще скажи, имбецил.
– Это она так тебя назвала?
Молчу. Отправляюсь спать, не готов к разговорам. Совсем.
Обещал написать ей. А нужны ли Мышке мои сообщения? Похрену… Пусть. Пусть обнимает кого хочет. Пусть общается, с кем хочет. Пусть… пусть я не достоин её высочества. Я…
Не хочет – не надо. Навязываться не привык. Сама еще пожалеет…
Ага, как же. Не привык навязываться!
Утром моя тачка стоит у её подъезда.
Она выходит одна. Бледная.
Вспоминаю слова биологички. Спазм сосудов. Чёрт, а если это опасно?
– Лера?
– Рома? Что ты тут делаешь?
– Ты просто Капитан Очевидность…
Чёрт. Из подъезда выходит тот самый кент, что был вчера, и с ним женщина, очень похожая на Леру. Мать?
– Лера? Что тут происходит?
Мама! Чувствую обжигающую волну, проходящую по телу, смотрю на Тора испуганно.
Я не хочу, чтобы мама сейчас всё испортила.
Хотя мама никогда не делала ничего такого, она всегда была лучшей, настоящей, понимающей.
Вчера, правда, отругала меня за выходку на физре. Но, наверное, она и должна была, да?
Мама вернулась как раз в тот момент, когда мы с Сашкой стояли обнявшись на кухне. Я не хотела плакать. И не хотела, чтобы он плакал.
Он же всегда старался держаться! При всех. Особенно при Соне. Мужественный, сильный, до последнего говоривший о чуде, о том, что все будет хорошо…
С диким стыдом вспоминаю одну нашу ссору. Тогда, когда сестра была еще с нами.
– Хватит! Хватит врать! Почему ты все время говоришь, что всё будет хорошо? Почему ты врешь? Ничего уже никогда не будет хорошо, понимаешь, никогда? Соня умирает!
– Замолчи! Замолчи немедленно! – никто никогда не орал на меня. Это случилось впервые. Мы стояли в парке у больницы, Сашка и я. – Замолчи, Лера! Как ты не понимаешь? Я не могу сказать, что это все, конец, понимаешь? Не могу! Не могу…
Я впервые увидела, как он плачет. Отчаянно. Навзрыд. Кричит и плачет.
– Саша… Сашенька, не надо, пожалуйста… все будет хорошо, не надо…
Сама не знаю, почему я бросилась его утешать, и в итоге мы ревели вместе. Первый раз я увидела, как плачет мужчина.
Папа тогда еще не плакал. Тоже старался держаться.
Мой папа хирург-онколог. Он был одним из самых сильных специалистов в нашем городском онкоцентре. Десятки успешных операций. Под его руководством постоянно проходили мероприятия, позволяющие выявить заболевание на ранней стадии. Он читал лекции, ездил по разным странам, сам обучался, учил других.