А я не пришла.
И не потому, что боялась, хотя я и боялась.
Иногда мне вообще кажется, что Нелепость – мое второе имя. Ника-Нелепость. Две кривые-косые синие полочки. Ночью перед экзаменом я готовила конспекты и предложенные ещё в марте задания (преподаватель грозился проверить их до последней запятой). Спать я легла под утро, добропорядочно выставив будильник… Но телефон ни с чего отключился, родители разъехались по работам, братец в неизвестном направлении исчез. Если бы пришлось выбирать второе имя моему брату, я бы и его красивой синей полочкой наградила – Неуловимость.
Когда я появилась в институте, там уже никого не осталось. Даже моя знакомая уборщица стояла возле самого выхода, одетая в элегантное красное платье, так что я не сразу ее узнала. День стоял чудесный, красочный, солнечный, – все спешили домой. И спрашивается – зачем же я тогда в институт спешила?
Ладно уж, так сложились обстоятельства. Страница перевернута, а книга жизни такова, что ее можно писать (и читать) только последовательно, назад не вернешься.
И теперь мне, как особенной (никогда не любила выделяться из толпы, но всегда это делаю), придется идти на пересдачу – на следующий за последним экзаменом день, к преподавателю, которого в его законный отпуск заставляют принимать всяких нелепо-невезучих студентов.
Впрочем, пересдача-то будет лишь послезавтра. Несмотря на то что институт множество раз доказывал мне, что послезавтра – это очень скоро, я все равно каждый раз добавляю эту ужасную частичку «лишь» и откладываю дело в надежде, что обязательно вернусь к нему чуть позже. А потом ночами дописываю конспекты и задания доделываю. Если бы я готовила всё своевременно, то тем утром проснулась бы вовремя, не к обеду…
Каждый раз уговариваю себя не жалеть о свершившемся, теории придумываю. Но все равно жалею.
Впрочем, мне сейчас правда не до каких-либо концепций. Завтра еще английский сдать нужно. А в голове уже слова слились – одно к одному, и отнюдь не в поэтичную строчку. Английский мне дается нелегко. Как и многие другие предметы, которые мне приходилось постигать в течение жизни (особенно институтской). Но английский – отдельная история в моей коллекционной шкатулке.
Стоит мне оставить его на какой-нибудь несчастный месяц, как приходится начинать изучение едва ли не с алфавита. Никакие зубрежки, тренировки и ассоциации мне не помогают. Иногда мне начинает казаться, что с гораздо большей легкостью я могла бы освоить, скажем, язык программирования, чем английский, который мне, как гуманитарию, должно быть легким и понятным (согласно стереотипам).