как таковой. Если это предположение верно, растет число граждан, применительно к которым под угрозой оказывается важная субъективная предпосылка для того, чтобы мнения и воля формировались более или менее делиберативным образом (6).
1
В работах, посвященных роли политической публичной сферы в демократических конституционных режимах, мы обычно проводим различие между эмпирическими исследованиями и нормативными теориями (Джон Ролз говорит об «идеальной теории»). Я считаю чрезмерно упрощенной такую альтернативу. По моему мнению, теория демократии должна рационально реконструировать разумное содержание тех норм и практик, которые обрели позитивную значимость (Positivität der Geltung) со времен конституционных революций конца XVIII века и, таким образом, стали частью исторической реальности. Стоит обратить внимание уже на то, что эмпирические исследования демократических процессов формирования мнения теряют свою злободневность, если их не истолковывать также и в свете нормативных требований, которым они должны удовлетворять в демократических государствах. Однако здесь требуется краткий исторический экскурс, поскольку новый нормативный перепад (Gefälle) вошел в сознание граждан, а значит и в саму социальную реальность только с теми революционными актами, благодаря которым основные права обрели позитивную значимость.
Эта нормативность конституционных порядков, основанная на фундаментальных правах, характеризуется особой радикальностью, поскольку «ненасытна» и постоянно подрывает статус-кво. Она представляет собой исторический факт, новизну которого проще всего понять в сравнении с привычной общественной нормативностью. Общественные явления, будь то действия, коммуникационные потоки или артефакты, ценности или нормы, обычаи или институты, соглашения или организации, имеют характер правил. Это проявляется в возможности девиантного поведения – правила можно соблюдать или нарушать. Существуют различные типы правил: логические, математические, грамматические правила, правила игры, а также инструментальные и социальные правила действия, среди которых, в свою очередь, различают стратегические и нормативно-регулируемые взаимодействия. Именно эти последние нормы отличаются особым модусом значимости – модусом долженствования (Geltungsmodus des Sollens