– Думаю.
– Мама тоже часто думает.
– Это нормально. Все люди думают. Давай-ка, на берег.
– Хочу купаться.
– Давай чуть обсохнем и я тебя намажу кремом.
– Холосо.
– Холосо, – дразню его я, нажимая на носик – кнопочку.
Выходим, я вижу, что он чуть дрожит, губы синие. Блин, видимо я переборщил с «молем». Надо отогревать парня.
Оборачиваю его полотенцем, нагретым на солнце, накрываю вторым.
– А ты кто? – неожиданный вопрос застает врасплох.
– В смысле? Человек.
– Длуг? – взгляд пронзительный. Это, наверное, уже от Воробушка, хотя я, конечно, не знаю какие у нее взгляды. Я ведь по сути ее не видел.
Не видел. Зато чувствовал.
И слышал. Слышал ее дыхание, стук сердца и… все остальное.
– Длуг? – переспрашивает еще раз малыш, а я даже не знаю, что сказать.
Какой я к черту друг? Я ей всю жизнь поломал. Хотя…
Она точно не выглядит поломанной жизнью.
Она выглядит прекрасно. Красавица.
Явно не бедствует, или этот ее недо-муж не бедствует. Я знаю сколько стоит номер в отеле Тамерлана. Даже самый скромный.
– Так длуг или нет?
– Длуг, длуг…
– Не дьязнись! Это некультулно!
Не могу сдержать порыв, неожиданно сам для себя крепко обнимаю сына.
Сына!
Некультурно! И правда, чего я дразнюсь?
И вообще… Веду себя как…
– Я друг, Ник. Тебе точно друг. Насчет твоей мамы… когда-то мне казалось, что я ее друг. А потом… потом я все испортил.
– Как все музики?
– Чего? – таращу глаза на этого мелкого умника. Ишь ты! Где набрался?
– Так бабуля говолит. Все музыки все полтят. Поэтому она незамузем. Но дед сказал, что он ее улого… уголо…
– Уговорит?
– Ага!
Бабушка… дед… интересно. Я ведь знаю, что у Воробушка мама умерла? И с отчимом она не общалась. Вернее, общалась один раз, тогда, на кладбище, я помню ее рассказ. Интересно, кого парень называет бабушкой и дедом.
– Ясно. Я тебе так скажу, может мужики и портят, а вот настоящие мужчины – нет.
– Я настоящий!
Улыбаюсь, глядя в эти довольные, гордые глазенки.
– А то! Конечно настоящий.
– Я маму защисяю!
– А на неё кто-то нападает?
– Нет. Я зе защисяю!
– Молоток. Ну что, еще окунемся и домой?
– Не домой в номел. В отель.
– Точно, в отель. Нравится тебе тут?
– Ага. Особенно моле. И тепло. Дома холодно.
– Это точно. Холодно.
Снимаю с сына полотенца, беру его за руку, веду к воде. Не представляю сколько времени прошло, полчаса, больше – телефон остался в номере, часы тоже. В шортах, которые на шезлонге только карта-ключ.