– Не для меня. Я не хочу общаться с человеком, который презирает меня.
– Тем не менее ты согласилась мне помочь. Зачем согласилась, если не хотела ехать? И если так меня ненавидишь.
– Я не сказала, что ненавижу тебя.
Его взгляд будто пронзил ее, и Элоиза покраснела.
– И напрасно, – произнес Винченцо.
– Почему? Потому что ты меня ненавидишь? Прости, что не отвечаю тебе взаимностью.
– Я не ненавижу тебя, Элоиза. Если бы ненавидел, то обошелся бы без твоей помощи. Но мне хотелось бы знать, каковы твои мотивы.
– Мне всегда казалось, – произнесла она, глядя поверх бокала, – что мы с тобой похожи, Винченцо. – Ты всегда был так же безразличен своему отцу, как я своей матери. Мы оказались пешками в их играх. И потому стали друзьями. Я, девочка из Америки, не знавшая прежде, что принцы бывают вне сказок. И ты, наследник трона своей страны. Ты был мне не безразличен. Именно дружба с тобой помогла мне выжить. А потому сейчас я с радостью готова побыть твоим другом.
Эти слова укололи подобно кинжалу.
– Другом, – повторил он.
– Только прошу, не вгоняй меня в краску, – попросила Элоиза. – Не будем говорить о том случае.
Вот теперь он был просто в ярости, и еще ему было немного стыдно. Он не такой. Он не из тех людей, что идут на поводу у эмоций. Он не такой, как его отец. И все же он не мог сдержаться.
– Ты имеешь в виду нашу последнюю встречу, когда я заплатил тебе? Или ту ночь, когда тебе было восемнадцать и ты…
Он взглянул на стюардессу и жестом велел ей уйти.
Женщина удалилась в помещение для обслуги.
– Ту ночь, когда ты так бесстыдно накинулась на меня?
– Ну конечно, я была такой бесстыдницей, – сказала она. – С моим-то огромным опытом обольщения. Поцеловала тебя, расплакалась и сказала, что люблю.
Отчасти Винченцо был удивлен, что она это помнила. Но на самом деле так и было. Впрочем, он в любом случае упомянул бы тот вечер. Так что, наверное, она просто решила идти в атаку первой.
– Я почти этого не помню, – солгал он. – На меня бросались многие женщины, Элоиза. Ты всего лишь стала одной из них.
Ее это явно задело, и на миг Винченцо пожалел о сказанном. Боль в ее взгляде не казалась поддельной. А если была неискренней, то Элоиза очень искусная актриса.
– Тогда все к лучшему, – ответила она, вновь пригубила шампанского и откинулась на диване, плотно сдвинув колени. На ногах ее были белые кроссовки, она ссутулилась так, будто хотела стать меньше. Закрыться в себе.