– Нам непременно следует пойти, Элайза! – вскричал папенька, просияв, и по такому случаю отправил в рот кусок селедки.
Снаружи ветер сбил с крыши кусок шифера, и тот с грохотом упал во двор. Что-то заскребло по свесу.
Прикусив губу, я перечитала объявление. Папеньку донимал неотступный кашель, терзавший его грудь уже неделю, и улучшения не наблюдалось. Двумя днями ранее родитель мой посетил врача, и ему прописали флакон зеленой клейкой жижи – я понуждала его принимать лекарство, однако, на мой взгляд, пользы оно не приносило. Папеньке, пожалуй, становилось только хуже.
– Вы считаете, это здравая мысль? – спросила я. – Ваш недуг еще не отступил, а погода весьма неприветлива. Быть может, осмотрительнее еще несколько дней побыть дома у камина?
– Вздор, голубушка, – возмутился он, в ужасе от того, что я лишу его столь замечательного развлечения. – Уверяю тебя, я почти встал на ноги. Завтра к вечеру совершенно оправлюсь.
Словно желая опровергнуть свои заверения, он тотчас глубоко и продолжительно закашлялся и был вынужден отвернуться, покраснев лицом и истекая слезами. Я кинулась в кухню, налила воды, поставила перед ним стакан, и папенька от души глотнул, а затем улыбнулся мне с некоторым даже озорством.
– Организм прочищается, – пояснил он. – Я тебе клянусь, мне лучше с каждым часом.
Я глянула за окно. Будь на дворе весна, свети солнце в цветущих кронах, я бы, возможно, с легкой душою согласилась с его доводами. Но на дворе была не весна – стояла осень. Мне виделось безрассудным рисковать исцелением, дабы услыхать, что поведает публике мистер Диккенс, в то время как подлинные слова романиста заключены под обложками его романов.
– Посмотрим, каково будет завтра ваше самочувствие, – примирительно молвила я, ибо незачем было принимать решение сию же минуту.
– Нет уж, решим сейчас и на том условимся, – возразил папенька, отставив стакан и потянувшись за трубкой. Он вытряхнул вчерашний пепел в блюдце и наполнил чашечку табаком того сорта, что предпочитал с юности. По гостиной поплыл знакомый аромат корицы и каштана; к папенькиному табаку примешивалась добрая порция специй, и я, почуяв этот запах, всякий раз вспоминаю домашнее тепло. – Музей отпустил меня передохнуть от трудов до конца недели. Я побуду дома сегодня и завтра, а потом мы наденем теплые пальто и вместе отправимся послушать мистера Диккенса. Ни за что на свете я не желаю это пропустить.