Осознание того, что настало время выйти из затвора, пришло неожиданно. Как если бы он спал и вдруг проснулся. Да так оно и было: проснулся и понял, что в данную минуту он – здесь, в ночи видимого сего жития. Темно… Холодно… Но он – здесь. И надо действовать. Тот мир не ждёт его. И не откроется ему, пока он не сделал то, что Там от него ждут…
Илья встал на колени и помолился. Обычно во время молитвы он очень быстро переносился в тот мир. В этот раз было не так… Тогда он перекрестился и со словами «Господи, благослови!» стал ощупывать стены. Вот и проход. Илья двинулся по нему, пригнувшись. Вскоре по слабому свету и движению более холодного, чем в пещере, воздуха, он понял, что выход близко. Выбравшись из пещеры, он зажмурился – яркий свет с непривычки ослепил его. Некоторое время Илья стоял неподвижно, медленно разлепляя сомкнутые веки, пока не привык к этому свету.
«Если тварный свет такой ослепительный, то какой же должен быть нетварный?» – подумалось ему.
Когда глаза привыкли, он огляделся и увидел зиму: серое низкое небо, бескрайние снега, оцепеневшую подо льдом речку… Чёрные остовы деревьев нарушали эту бесконечную белую идиллию. Вдали за волнистыми каменными стенами, повторяющими неровности пейзажа, виднелся монастырь… Размашисто перекрестившись, Илья с удовольствием вдохнул морозный свежий воздух. Он давно уже был нечувствителен к холоду. Тёплая одежда, доставляемая монахами, лежала невостребованная где-то на земляном полу кельи. Сделав несколько неуверенных шагов босыми ногами по снегу, он бодро зашагал к обители.
Примерно на середине пути он встретился с монахом, идущим к месту его уединения, чтобы передать ему еду и воду. Монах внимательно вгляделся в него и, охнув, повалился на колени.
– Матерь Божья! – воскликнул он, торопливо крестясь. – Ты, что ли, Илья?
– Я, – нехотя разлепил губы отшельник и подивился незнакомому голосу. – Я. – Язык едва повиновался ему. – А тебя я что-то не припомню.
– Брат Иоанн я. Не помнишь? Ну, это же я тебя в затвор отводил. Неужели не помнишь?
– Не помню.
– А я вот тебя запомнил. Ты тогда малец ещё был.
– А сейчас кто – юноша?… муж?
– Юноша.
– А который год?
– 1917-ый.
– Выходит, я был в затворе…
– Десять лет. Почти. Но как же ты вышел?
– Время пришло.
– А я тебе просфоры несу и воду.
– В обители поем.