– Ты и есть классовый враг, – мелко захихикал Владимир. – Но сегодня я принимаю тебя, как старого студенческого товарища.
– Ты сказал – конец. Конец чего, Володя? – вернул бывшего приятеля к интересующему его разговору Михаил, и замолчал, так как предпочитал слушать, а не говорить.
– Конец надеждам, вот чему! – с жаром воскликнул хозяин и горячо продолжал: -Революция – будет! Я в этом уверен! Но мы не увидим её, вот в чём дело! Обидно-с, батенька!
– Но почему ты так скептически настроен? – поинтересовался гость. – Я недавно из России, так вот, возле всякой булочной стоящие в «хвостах» бабы только о том и судачат, что царя и царицу пора убирать. Всё наэлектризовано!
– А… – махнул рукой хозяин. – Дорогой Миха, я наблюдаю за этой наэлектризованностью с пятого года! Вот уже, почитай, двенадцать лет, всё электризуется да электризуется, только вот разряда никак нет! – хозяин хитро прищурился, так что в уголках глаз собралось множество морщин, и лукавая ухмылка преобразила его лицо, превратив из опасного хищника в добродушного приказчика.
– И что ты собираешься делать? – спросил Михаил напрямик.
– Подумываю в Америку переезжать… Но уже так, основательно, надолго. Видишь, как живём с Наденькой? Отель чистенький, уютный, в центре Цюриха… Благодать! Но ведь деньги так просто не дают, дорогой мой однокашник, понимаешь? Рано или поздно попросят деньги-то отработать, отчёт попросят.
– Это понятно…
– А когда увидят, что толку с меня нет – сразу денег-то и лишат! Финансовый ручеёк-то и прекратится! Вот оно как! Так и живём одним днём, не знаем, что завтра будет.
– Можно попробовать взять денег не у Германии, а у Америки, – предложил Михаил. – Америка сейчас охотно даёт.
– Охотно! – согласился хозяин. – Но не нам! Не нам! На другую лошадь, понимаешь, Америка ставит!
«Неприятный какой тип. Он и в молодости обаянием не отличался, но – молодость… Она сама по себе обаятельна», – продолжал оценивать бывшего однокашника Ковалевский, с неприязнью глядя, как тот шумно прихлёбывает чай.
Помимо этих двух мужчин, в комнате находилась супруга хозяина, Надежда, дама с одутловатым лицом, выпуклыми серыми глазами, с небрежно зачёсанными назад и заколотыми «шишечкой» жиденькими, подёрнутыми сединой, волосами. На её расплывшейся фигуре мешковато сидело серое клетчатое платье. На правах хозяйки она разливала гостям чай.