Илья поднялся со своей лежанки и направился к выходу.
– Куда вы, батюшка? – опасливо спросил кто-то. – Останьтесь, там опасно.
Однако он, не обращая внимание на предостерегающие возгласы, вышел на морозную улицу. Его глазам предстало жуткое и, в то же время, прекрасное зрелище, прекрасное силою и страстью разрушения: на фоне черноты ночи на крыльце барской усадьбы суетилось множество людей, которые размахивали факелами, топорами вышибали двери и окна, затем вломились в дом. В окнах замелькали огненные всполохи, замельтешили тёмные деформированные фигуры людей.
– Да тут никого нет! Налетай, ребята! – послышался разудалый крик.
Дважды приглашать не пришлось – те, что в нерешимости топтались у крыльца, ринулись внутрь. Из окон полетели вещи, предметы мебели, посуда. Те, которые остались снаружи, подхватывали выброшенное и утаскивали куда-то в темноту.
– А где барин?
– Дом пустой. Никого нет.
– Ну, так поджигай! Вот вернётся барин, а тут… «Вот вам, бабушка, и Юрьев день!» Нетути-с ничего!
Чёрный дом запылал изнутри. Ослепительно яркие прямоугольники окон на чёрном фоне загадочной ночи. И звёзды померкли. Внутри бушевало пламя, но дом стоял, дом был неподвижен. Казалось, его невозможно поколебать, уничтожить. Толстые, двухсотлетние брёвна долго сопротивлялись огненной стихии. Но вот разбушевавшееся пламя вырвалось из окон, огненные языки заползли на крышу. И вот уже весь дом оказался охвачен пламенем. Огонь гудел и завывал, метался, взмывал в небо, распадаясь на множество искр. Люди, как заворожённые, наблюдали эту пляску хаоса и разрушения. Под порывами ветра пламя переметнулось на ближайшие хозяйственные постройки. Раздались крики перепуганных животных, запертых в хлевах и сараях.
– Братцы! Животину спасать надо! – в панике закричал кто-то.
– Смотрите, хлев загорелся! А ведь там коровы.
– Конюшня горит, ребята! У Матвееича кони-то знатные.
– Спасать надо! Айда!
Люди нестройной толпой бросились к охваченным огнём постройкам, в которых метались и вопили погибающие животные. Кто-то стал топором выбивать двери хлева и конюшни.
– Чего копаешься? – подначивали его. – Добро, скотина пропадает!
– Дык не даётся дверь-то…
Наконец двери вышибли. Обезумевшие животные стали выбегать на спасительный воздух: жалобно мычащие коровы и телята на тонких трясущихся от страха ногах; кони с горящими гривами, оглашая округу стонами и хрипом, уносились в ночь, и долго в непроглядной темноте мелькали их пылающие силуэты со шлейфом искр …